Служил я в Германии, где даже в нашем гарнизонном магазине продавались сигары. Первая сигара в армии была просто провокационной. Я еще месяца не прослужил, еще присягу не принял, шел «карантин» — курс молодого бойца. Самое мерзкое занятие, которое только можно придумать, — строевая подготовка, во время которой единственное светлое пятнышко это перекур. Причем тот, кто не курил, продолжал маршировать, а курящие пока не докурят, не присоединялись к ним. Это «правило» огласил один из сержантов, проводивших нашу подготовку. Быстренько скумекав, на следующую строевую я пришел вооруженный отменной короной. И во время перекура демонстративно сел на парапет, всем видом показывая, что быстрее их строевая закончится, чем мой перекур. Надо было видеть лицо этого сержанта! Но ему пришлось позволить мне докурить, правда, он предупредил, что шутку-то оценил, но чтобы я даже не пытался повторить, иначе перекур не будет объявляться. Так что курил сигары я ночами, и сладкий их дым даровал мне иллюзию свободы.
Следующий курьезный случай, связанный с сигарой, произошел чуть позже, примерно через год. Служил я в артиллерии, в оптической разведке. Моя задача — корректировать огонь тяжелых гаубиц. Они были в 10-20 километрах позади меня, а цели — в 0,5-2 км впереди. Стрельбы у нас проходили часто. Еще чаще, практически ежедневно, проводилась учеба офицерского состава. Я входил в группу, обеспечивающую это обучение. Состав «группы»: комдив и я. (Мы, кстати, там очень сдружились, несколько раз встречались уже после моего дембеля, до сих пор иногда переписываемся, хотя уже четверть века прошла). Иногда к нам еще третий присоединялся — оператор прибора управления огнем, когда был расширенный состав офицеров, включающий неартиллеристов, которые не умели пользоваться ПУО.
Иногда для обучения использовали только одну гаубицу, вместо целого дивизиона или отдельной батареи, но чаще стрельбу имитировал пулемет. Но однажды к нам прислали посторонних офицеров, причем старших (они обычно отличаются особым тугодумием), которые должны были поупражняться в артиллерийском деле. Мы с комдивом перепугались маленько, бог его знает, куда эти кадры палить начнут. Тем более что мы находились на боевом дежурстве, а не в Ордруфе, где стоял тот самый «дрессированный» пулемет. Решили выйти из положения оригинальным способом…
Я засел посреди стрельбища с мешком взрывпакетов, со мной радист, ему передавали, в каком квадрате должен быть разрыв снаряда, и я имитировал его, бросая туда взрывпакет. Запал взрывпакета спичкой не возьмешь, обычно он поджигался от сигареты. Теперь представьте, что мне нужно на протяжении нескольких часов с минутным перерывом поджигать очередной взрывпакет. Я бы там все здоровье оставил, выкурив столько сигарет. Комдива это тоже немного волновало, но он был уверен, что я что-нибудь придумаю. И я, конечно, придумал: три сигары обеспечили мне бесперебойный розжиг злополучных взрывпакетов.
Правда, во время второй сигары я заметил в рядах офицеров какое-то сильное беспокойство, тут же связист передал, что меня срочно вызывает комдив. Оказалось, что на наблюдательном пункте был генерал, возглавляющий эту ораву полковников и подполковников, сам он не стрелял (по статусу не положено), а обозревал окрестности в бинокль. Каково же было его удивление, когда он увидел советского солдата, развалившегося посреди полигона с сигарой в зубах! Его чуть кондратий не хватил. Главное, что и комдив не был готов к этой рационализаторской идее и не успел сориентироваться. Но недоразумение быстро разъяснилось. Я честно объяснил генералу: я вовсе не развалился — я прятался, чтобы они меня не заметили, тем более что смотрят офицеры в другую сторону — туда, куда я взрывпакет кидаю, и не стоит их разочаровывать, пусть они и дальше думают, что это пушка стреляет. И что только «зоркий глаз бдительного генерала» смог меня вычислить (он, бедолага даже не понимал, куда ему смотреть надо, а вообще-то должен был контролировать стрельбу), и что сигару я курю «не в затяг» — этот довод не раз уже возымел действие в самом, вроде бы, неподходящем моменте.
В общем, генерал поблагодарил за изобретательность, и я отправился докуривать, пардон, продолжать стрельбы.
Артур Шиляев,
вице-президент Российского сигарного союза,
специально для рубрики «Вы в каком полку служили?»
Алексей Апальков, ведущий рубрики «Вы в каком полку служили?»: Мой первый армейский опыт курения сигары был менее интересный. Батя передал мне из Польши Romeo & Juliette в тубе, и я на протяжении недели курил её, вызывая зависть всей курилки, по пять минут, пряча остаток в тубу. Запах, разумеется, под конец недели был непередаваемый.
После того первого опыта у меня надолго пропал интерес к сигарам. И, бросив курить сигареты (раз и навсегда) в 2001 году, я начал дымить трубку, памятуя о той «восхитительной» вкусоароматике.
