Благодарность

Записки афисионадо


Это был год больших юбилеев: сразу две подряд революции, февральская и октябрьская. Тридцать лет — тот самый тридцать седьмой. Десять лет — в пятьдесят седьмом — то, что по лукавой привычке прятать суть до сих пор называют «венгерскими событиями». События были вот какие: в стенах оспины от пуль, на асфальте кровь, дороги перепаханы танками, суды с казнями и казни без суда.
В этот год, в 1967-, арестовали двух писателей. Эка невидаль, в России-то! Миллионы людей угробили, а тут всего двоих посадили, да и те, отсидев, вышли живыми. Но случай вышел особый, совсем особый.
Много позже, где-то в середине девяностых, на каком-то многолюдном собрании интеллигентов, меня познакомили с Марией Васильевной Розановой. Что за тусовка была, не помню, кто познакомил, не помню, да и важно было не это. Важно было, что — Розанова, жена легендарного Андрея Синявского, и сама легенда: издательница парижского «Синтаксиса», скромного журнала с маленьким тиражом и очень большим влиянием. Напечататься там было знаком качества, автор «Синтаксиса» сразу приобретал уважение и как писатель, и как личность. Я в журнале никогда не публиковался, никаких контактов с Марией Васильевной у меня не было — я пробормотал что-то почтительное, ожидая в ответ безразлично-вежливого кивка. Но случилось неожиданное: Розанова обрадовалась.
— Дорогой мой, как же хорошо, Андрей Донатович вас искал!
Она буквально потащила меня за собой.
Синявского я увидел впервые. Невысокий, седые волосы, седая борода, медленный взгляд, наполовину на собеседника, наполовину в себя — так выглядел человек, напугавший Брежневское Политбюро и лично дорогого. Разговор был короткий: Андрей Донатович поблагодарил за то, что я дважды выступил в его защиту. Я понял, почему он меня искал — собственно, даже не меня, а всех, кто пытался поддержать его во время суда. Запомнил фамилии и решил непременно поблагодарить каждого. Хотя благодарить надо бы нам его.
За что? Вот про это я и пишу.

Леонид Жуховицкий,

писатель

Оцените статью