Писатель Владимир Березин, вернувшись в Москву после донского сплава, продолжил общение с участниками сигарной экспедиции. Вот его ответы на наши вопросы.
Дорогие друзья! Это были прекрасные дни. Впрочем, и вы все прекрасны, и, разумеется, прекрасны дети – настоящие и будущие (последнее относится к Лике Лоскутовой-Шангуа, она, ожидая ребенка, все же с разрешения врача, решилась на путешествие).
Теперь мне нужно выполнить несколько обязательств (мы просили В. Березина рассказать о Шолохове).
Во-первых, наше плавание проходило от Шолохова до Серафимовича. Шолохов – великий русский писатель, хотя его можно назвать и советским (в этом определении нет ничего унизительного). Он родился в 1905 году в Вёшенской, прожил долгую жизнь, умер в 1984 году и похоронен в саду у своего дома. Там же похоронена и его жена. Шолохов интересен нам в первую очередь тем, что написал главный русский роман о Гражданской войне. Он так важен для нас, что у многих людей не укладывается в голове то, что его мог написать молодой человек (роман написан в 1928-1932). Оттого у многих возникали сомнения, что Шолохов написал его сам. Возникают эти сомнения и сейчас – но я считаю, что «Тихий Дон» написал именно Шолохов. В этом как раз и чудо литературы – открывается какой-то канал сверху, и человек исполняет своё предназначение. Впрочем, через десять лет после войны Шолохов написал удивительный рассказ «Судьба человека», который тоже в представлениях не нуждается.
Шолохов вызывал так же раздражение тем, что был очень успешным советским писателем, Нобелевским лауреатом, дважды Героем Социалистического труда и с партийных трибун грозил разным диссидентам. Но и так бывает.
Кстати, курил Шолохов много и, можно сказать, самозабвенно – вся жизнь казачества тонула в сизых клубах самосада. Не говоря уж о том, что казаки издавна, делая набеги на юг, возвращались с турецкими табаками. Казак без глиняной трубки-люльки – вовсе не казак. Хотя, конечно, потом Шолохов курил дорогие папиросы (и французские сигареты — ред.) – при его мало с чем сравнимых гонорарах он мог позволить себе практически всё.
Теперь специально для Юры (для Юрия Павлова, участника экспедиции), который спрашивал про мои бумажные книги. В осязаемом виде они есть вот здесь (не все, конечно): https://www.labirint.ru/authors/23707/.
И, наконец, для Николая Николаевича (для Николая Алексеева, участника экспедиции): про тот роман Шкловского о Гражданской войне.
В русской литературе довольно мало книг про Гражданскую войну. Эту парадоксальную мысль нужно сразу же пояснить. Нет, про Гражданскую войну написано много, и много есть рассказов, в которых, как в капельке, отражается ужас Гражданской войны. За годы Советской власти написано много огромных романов, в которых не отражается ничего, кроме кропотливой работы редакторов, пытавшихся очеловечить стиль писателей-самородков. А вот про собственно Гражданскую войну у нас книг мало. Знаменитый «Доктор Живаго» написан не о войне, а о том, что хрупкая скорлупа человеческой личности может оказаться прочнее давления внешних обстоятельств. Война же там выдумана. «Конармия» Бабеля — это мозаика из самодостаточных обрывков текста, которая говорит о польском походе двадцатого года, когда люди уже привыкли убивать.
Собственно больших текстов, написанных на эту тему, три: один из них — «Тихий Дон», и величие его бесспорно. Про вторую книгу Адамович сказал, что хождений там много, а мук мало. И вслед ему Алексей Толстого много упрекали в поверхностности. Ну да, это беллетристика, причём «написанная по разрешению», как ругался уж поэт Мандельштам про такие книги. А вот третья история Гражданской войны известна куда менее.
Её написал Виктор Шкловский (В. Березин — автор биографии В. Шкловского в серии ЖЗЛ) и называется она «Сентиментальное путешествие».
Вещь эта обладает целым рядом особенностей, что делают её непохожей на книги современников, но при этом объясняют многое, что случится в литературе потом.
Во-первых, непонятно, художественная проза ли это вообще. Возможно, это мемуары, но нет, если приглядеться, то они не точны, не верны, да и не ставят себе цели быть верными и точными. С другой стороны, кажется, что некоторые фрагменты этого текста написаны почти поэтическим способом, это ритмизированная проза — и она даст фору большинству современных верлибристов. Ритм её настоящий, яростный, не чета современным меланхоликам.
Во-вторых, эта вещь написана по законам монтажа, по тем законам, которые потом наново откроют в кинематографе.
В-третьих, и в-главных, это именно история Гражданской войны. Главный герой здесь не автор и даже не выдуманный автором автор, а обстоятельства, предложенные ему.
Всё начинается, как и у Шолохова с Толстым, задолго до первых выстрелов одних русских людей в других, потому что страна подходила к гражданскому противостоянию не взятием Зимнего, а первым движением русской армии летом 1914 года. Лежит часть этой книги вот здесь: https://www.libfox.ru/224112-viktor-shklovskiy-sentimentalnoe-puteshestvie.html
Есть еще и «Бронепоезд 14-69» Иванова, и , разумеется «Белая гвардия» Булгакова с её «зеркальным отражением у Паустовского в «Повести о жизни», и Гайдар — у него есть маленькие рассказы, которые как стихи:
«Василий Крюков
Маленький рассказ
У красноармейца Василия Крюкова была ранена лошадь, и его нагоняли белые казаки. Он, конечно, мог бы застрелиться, но ему этого не захотелось. Он отшвырнул пустую винтовку, отстегнул саблю, сунул наган за пазуху и, повернув ослабелого коня, поехал казакам навстречу.
Казаки удивились такому делу, ибо не в обычае той войны было, чтобы красные бросали оружие наземь… Поэтому они не зарубили Крюкова с ходу, а окружили и захотели узнать, что этому человеку надобно и на что он надеется. Крюков снял серую папаху с красной звездой и сказал:
— Кто здесь начальник, тот пусть скорее берет эту папаху.
Тогда казаки решили, что в этой папахе зашит военный пакет, и они крикнули своего начальника.
Но, когда тот подъехал и протянул руку, Крюков вырвал наган из-за пазухи и выстрелил офицеру в лоб. Крюкова казаки зарубили и поскакали дальше своим путем.
Одни казаки ругали Крюкова, другие — своего офицера. Но были и такие, что ехали теперь молча и угрюмо думали о том, какая крепкая у красных сила.»
