Quai d’Orsay. Из книги Андрея Лоскутова «Зино Давидофф»

Ремарки
 В 1969 году министр финансов и будущий президент Франции Валери Жискар д’Эстен поручил Службе по промышленному производству табачных изделий и спичек – Seita (она была наследницей табачной монополии, введенной Наполеоном) – создать национальную сигару: «Франция пользуется всемирной известностью как производитель вин, модной одежды и парфюмерии, но она неизвестна как производитель сигар, и потому желательно, чтобы  этот пробел был ликвидирован».

Cам Валери Жискар д’Эстен не был таким уж поклонником сигар, но он был хозяином, а настоящий хозяин всегда стремится к тому, чтобы в доме было все. Один из сотрудников Жискар д’Эстена рассказывал, что этот энергичный политик, вселившись в Елисейский дворце, стал первым за всю историю Франции президентом, который проинспектировал весь дворец, от подвала до чердака.

Ответственным за создание «национальной сигары» был назначен сотрудник Seita — Жильбер Белобр. В ведении Seita до 1954 было две фабрики ручного производства сигар, торседоры которых обучались на Кубе. Но к моменту, когда Валери Жискар д’Эстен сформулировал «сигарную задачу», оставалось только производство «машинок». Жильбер Белобр решил, что даже при наличии кубинского табака (Франция его традиционно закупала) не стоит выпускать национальную машинную сигару. А достойную Франции не «машинку» можно сделать только на Кубе. Прецедентов не было – Куба никогда не выпускала у себя «чужие» сигары, то есть сигары под не своим брендом. Правда, чуть раньше началось производство сигар Davidoff. Жильбер Белобр, как человек, прекрасно знавший кубинскую специфику и кубинский менталитет, сомневался в перспективности такой модели – Куба вряд ли пойдет на «контрактную сигару». А вдруг? И Жильбер Белобр написал письмо в Гавану. Письмо совсем не табачника, а дипломата-профессионала. Белобр не просил выпустить сигару для Франции, этот вопрос он опускал, словно бы на него уже ответили положительно. Он писал о том, какой должна быть французская сигара из кубинского табака: перечислял три десятка критериев: светлый покровник, что тогда было редкостью, равномерная плотность скрутки, постоянная скорость горения, при первых затяжках во рту не должно чувствоваться ни малейшей горечи, пощипывания языка или нёба… Он предложил даже примерную рецептуру французско-кубинской сигары – смесь не слишком крепкого табака из Сан-Хуана с легким табаком из Сан-Луиса. И он же выбрал название сигары – Quai d’Orsay, что означает Набережная д’Орсэ, где в доме номер пятнадцать располагался офис Seita. На всякий случай, чтобы не обидеть дипломатов (французский МИД был на той же Набережной д’Орсэ), Жильбер Белобр написал письмо и в МИД – проинформировал о проекте. Саму марку зарегистрировал на Seita.

«Мы, французы, называем историю с Quai d’Orsay невероятной, необъяснимой», — сказала мне Анни Лоренцо, главный редактор журнала L’amateur de cigare. И это не преувеличение: кубинцы неожиданно пошли на сотрудничество. Уже через полтора года были готовы пять витол: Imperiales, Gran Corona, Corona и Panatella, а также Corona Verde в зеленом покровном листе (эксперимент красивый, но не очень удачный – эта витола была затем снята с производства).

Первую партию в 200 тысяч сигар, прибывших с Кубы во Францию, сопровождало письмо: Cubatabaco требовала от Seita рассмотреть вопрос о предоставлении Cubatabaco всех прав на товарный знак Quai d’Orsay.

Обратим внимание на парадоксальность ситуации. Торговый знак уже зарегистрирован во Франции как французская собственность. 200 тысяч сигар уже оплачены и прибыли в Париж. Вполне можно было проигнорировать предложение Кубы или начать переговорный процесс по поиску компромисса с тем чтобы марку оставить хотя бы в двойном владении, ведь она создавалась по заказу Франции и – главное – самими французами: и мешка, и оригинальный внешний вид, и необычный для гаван желтый (а затем оранжевый) бант. Жильбер Белорб принял условия Кубы. «Нам было трудно поступить иначе, – сказал Белобр. – В случае нашего отказа они могли бы приостановить поставки».

В общем, французы уступили кубинцам и сохранили сигарный бренд таким, как он замышлялся – по-французски красивым и легким (это самая легкая гавана в мире) и по-кубински оригинальным.

У этой истории было неожиданное российское продолжение. В 1975 году, практически сразу после выхода на рынок Quai d’Orsay, Валери Жискар д’Эстен прибыл с официальным визитом в Москву. Здесь, кроме официальной части, неожиданно возникла и неофициальная. Г-н Президент, вероятно, не без подсказки своего посла, пожелал отужинать в загородном ресторане «Русская изба» (район Рублевево-Успенского шоссе). Время позднее – около одиннадцати вечера. А в ресторане – свадьба, пьяны абсолютно все, включая прислугу и кухню. Генерал М. Докучаев, отвечавший по линии КГБ за внешнее обеспечение визита, распоряжается доставить в «Избу» продукты, выпивку, кремлевских поваров, а офицеров переодеть в официантов. К приезду президента музыканты задушевно играли «Подмосковные вечера».

Жискар д’Эстен пробыл в ресторане до четырех утра. И был восхищен отменным обслуживанием, работой официантов и поданными на стол яствами. Завершили ужин сигарой Quai d’Orsay. Эта сигара была личным триумфом французского президента. Предположительно, в тот вечер курилась Quai d’Orsay Impriales, самый значительный из форматов новой марки. Можно сказать, это была премьера Quai d’Orsay в России, единственный, пожалуй, случай, когда новую гавану впервые закурили не в Мадриде, не в Лондоне, а в Москве.

На следующее утро Жискар д’Эстен поблагодарил Леонида Брежнева, сказав, что кухня была отменной, только, странно, все официанты были, как на подбор, – гренадерского роста и офицерской выправки.

Quai d’Orsay могла бы сыграть неожиданную роль в продолжении президентской карьеры энергичного французского политика. Предоставив право голоса на выборах шести миллионам молодых избирателей, – Жискар д’Эстен понизил избирательный ценз до 18 лет, – и вполне мог бы в 1981 году, когда решил идти на второй срок, воспользоваться этими голосами, разыграть и дальше «сигарную карту», поехать на Кубу, встретиться с  Фиделем Кастро, сфотографироваться с сигарой на фоне портрета Че Гевары. И левая французская молодежь, всегда отзывчивая  на романтику революций, пошла бы за ним. Но новыми голосами молодежи воспользовался социалист Миттеран.

Со временем удивительная Quai d’Orsay станет самой популярной сигарой дипломатического мира. А Seita вскоре перестанет существовать: сначала она будет приватизирована, затем сольется с испанской Tabacalera и образует компанию Altadis, которая купит 50 процентов Habanos, а в 2008 году станет собственностью Imperial Tobacco.

Оцените статью