Пол-Сибири позади

Записки афисионадо

  Агитпробег профсоюзов уже добрался до «священного моря». На четвертой неделе пути колонна ФНПР добралась до Байкала – пройдено 10 тысяч километров и три десятка регионов. Впереди остается наиболее непредсказуемая часть пути: по Якутии и Колымскому тракту вплоть до Магадана. Корреспондент «Солидарности» Александр Цветков проводил пробег до Иркутска.

 

  Агитпробег профсоюзов уже добрался до «священного моря». На четвертой неделе пути колонна ФНПР добралась до Байкала – пройдено 10 тысяч километров и три десятка регионов. Впереди остается наиболее непредсказуемая часть пути: по Якутии и Колымскому тракту вплоть до Магадана. Корреспондент «Солидарности» Александр Цветков проводил пробег до Иркутска.

  В Омск мы добрались к шести утра – на девять, между тем, уже назначен митинг, который не отменишь и не сдвинешь. Завтрашнее «плечо» — до самого Барнаула, тоже под 900 километров, ожидается не менее сложным.
  На местах пробег стараются встретить «по максимуму», в результате на маршруте появляются новые остановки и незапланированные мероприятия. Проехать невозможно – люди искренне готовятся, а на местах, как было видно по давешней встрече в Бердюжьем, прибытие пробега ожидается как настоящий праздник. Попадать в график при этом становится задачей почти непосильной. Приходится жертвовать сном, чтобы не сдвигать сетку запланированных мероприятий по регионам. Опять же, в середине апреля закрываются зимники в Якутии и Магаданской области – а значит, серьезное промедление не даст вернуться домой автомобилям, которые из Магадана надо довести как минимум до Якутска, где их можно будет погрузить на железнодорожные платформы.
  Поля, березняки, лесостепь – вид за окном не вяжется с тем, что к западу от Уральских гор привыкли о Сибири думать. Лишь за Барнаулом, ближе к границе Кемеровской области, впервые появляются участки настоящей, по-правильному суровой тайги.
   ЧЕРЕЗ КУЗБАСС И НА ВОСТОК
  — Если объявить минуту молчания по каждому из погибших в войне, молчать придется тридцать лет, — сказал Владимир Бабушкин, глава Алтайского краевого профобъединения, на митинге в Барнауле.
  Сибирь в те годы была глубоким тылом: сюда перевозили производства, госпитали и детские дома, здесь же размещались тысячи и тысячи эвакуированных. Впрочем, говорить о “второсортной” роли сибирских городов в ту войну не приходится — достаточно посмотреть на десятки тысяч выбитых на мемориалах имен не вернувшихся с фронта уроженцев тех же Омска, Барнаула, Кемерова.
  Кузбасс приветствует автоколонну черным снегом вдоль дорог и цитатами вечного местного губернатора Амана Тулеева из каждого угла и даже с бортов кемеровских троллейбусов. В центре Кемерова влажной ночью висит плотный, осязаемый, угольный смог – почти как в викторианском Лондоне.
  В последнее время уголь – основной хлеб Кузбасса – существенно подешевел, что сильно ударило по региону.
  — Кузбасс находится не в лучшем состоянии, — рассказывал нам глава Федерации профсоюзных организаций Кузбасса Олег Маршалко. – Падение цен началось два-три года назад, и теперь цена по разным маркам угля упала от 30 до 70%. Подешевел и металл. Но тут падение курса рубля, неблагоприятное для России в целом, оказалось полезным – ведь металлурги работают на экспорт и продают продукцию за доллары.
  Угольные же производства, сделавшиеся нерентабельными, продолжают закрываться. Прежде всего речь о шахтах в основном добывающем кластере Кузбасса, Прокопьевском районе. До 2017 года планируется закрытие нескольких шахт, на которых в общей сложности трудятся около 15 тысяч человек.
  Профсоюзы, по словам Маршалко, стараются помогать перераспределять высвобождающихся работников на другие шахты – если верить Маршалко, в регионе действует «хорошая программа» по решению этой проблемы, а расстояние до шахт, куда планируется распределять уволенных работников, не превышает «полутора часов на комфортабельном автобусе». Иные мои собеседники, правда, к перспективам распределения отнеслись с чуть большим скепсисом.
  По словам главы регионального профобъединения, возможные конфликты профсоюзы совместно с властями стараются отслеживать на ранних стадиях, на местах собирают информацию для составления общей «социальной карты» происходящего на предприятиях. Правда, итог подводить рано – эксперимент пока длится недолго.
   ПАМЯТЬ СИБИРСКОГО ИЕРУСАЛИМА
  Каким образом городу Мариинску удалось сохранить в советские годы свое «реакционное» название (в честь императрицы Марии Александровны, супруги Александра II), остается тайной за семью печатями.
  Мариинск с самого начала был заметным местом политической ссылки. Благодаря этому, например, здесь еще до революции образовалась мощнейшая еврейская община, так что город даже прозвали «сибирским Иерусалимом». Более трагичной оказалась история Мариинска в XX веке, когда он стал одним из центров печально известного Сиблага, основанного в 1932-м. Его узниками в свое время оказались и певица Лидия Русланова, и архитектор Петр Барановский (тот самый, который, как считается, своим смелым протестом не дал Кагановичу снести собор Василия Блаженного во время реконструкции Москвы).
  В 2009 году в Мариинске был открыт мемориал жертвам Сиблага – здесь было расстреляно около 40 тысяч человек, цифра, равная нынешнему населению города. Делаем остановку у мемориала.
  О роли тыла в годы войны говорится много, но в последнее время про то, сколько для фронта сделали именно лагеря, стараются не особенно вспоминать.
   ЗА КРАСНОЯРСКОМ
  Несгибаемая воля профсоюзов (выражение с митинга, ставшее в конце концов локальным мемом) продолжает вести колонну на восток, несмотря на очередные приключения. (Под Новосибирском выходит из строя и отстает от колонны «Самурай» — он, впрочем, позже нас догонит).
  Кажется, какой-то экипаж зацепил бортом зиму, и теперь мы тащим ее за собой… За день до нашего приезда в Красноярске, очередной точке маршрута, было плюс пятнадцать. Однако утром перед митингом возвышающиеся над городом предгорья Саян были уже заметены снегом, а по набережной Енисея мела поземка.
  Зато к нам присоединяется Александр Шершуков. Он продолжит вести репортаж с мест после того, как мне придется сойти с маршрута в Иркутске.
  Красноярск – самый восточный миллионник России, ворота в Саяны и Восточную Сибирь, выглядит бодро и динамично. Впрочем, кризис задел и его:
  — В первую очередь сжался малый и средний бизнес, который так или иначе привязан к краткосрочным кредитам, — говорит лидер краевого профобъединения Олег Исянов. — Соответственно, и крупные предприятия, которым малый и средний бизнес оказывал услуги, также «взяли паузу», максимально пытаясь ограничить инвестиционные проекты и развитие.
  От Красноярска до Иркутска (около 1000 км) в темпе автоколонны, которая в целях безопасности не может ехать со скоростью более 100 километров в час, за один день не проехать – готовимся ночевать на полпути, в городе Тулун. Где-то там нас должен нагнать зампред ФНПР Сергей Некрасов, который выехал из Красноярска на специально купленном для автопробега новеньком «Патриоте» — уже третьем в колонне.
  Правда, и на этом участке пути не обходится без приключений. В плотном потоке лопается шина у «Хантера» — водителям приходится отработать на практике навыки экстренного торможения и скоростной замены колеса на обочине.
  Сибирь меж тем, наконец, вступает в свои права: тайга вдоль дороги, суровые хутора и деревни с почти по-кавказски закрытыми, обособленными дворами за тяжелыми воротами. К полудню добираемся до Иркутска – некогда отправной точки «Великого чайного пути» в Китай, а в войну – города госпиталей и тыловых производств.
  Дальше – Байкал, Бурятия, забайкальские степи и путь на Якутию. А мне приходится оставить колонну: пора домой. Трансляцию с мест продолжит вести главный редактор.

   Александр Цветков,
   корреспондент газеты «Солидарность»


Оцените статью