Прав был Полковник! Часа в четыре накрыло и начало колбасить, будто с похмелья. Сердце бýхало, бросало в пот, но, что характерно, голова не болела. К шести утра всё пришло более-менее в норму, а в семь, как обычно, случился подъём.
Первый день в горах, а на завтрак Олег, несмотря на то, что его тоже маяла «горняшка», накормил нас рисовой молочной кашей, чем вызвал бурю восторгов.
Кок. Повар Олег.
Бывший капитан милиции. За что получил негласное прозвище «Капитан Кук». Сегодня Олег процветающий бизнесмен: содержит фонд квартир для сдачи отдыхающим в Кисловодске. Ходит с Полковником из удовольствия. По свидетельству Игоря, «бог кулинарии». У предшественника была кличка «Чёрный повар» (умудрялся испачкать всё и испачкаться сам). Готовил Олег почти домашнюю еду (с поправкой на тушёнку). Главное — он исповедовал полевой принцип: соль, перец, чеснок, лук на столе, а сама еда пресна. Я с собой взял около сорока банок детского питания… (Что поделаешь? ЖКТ ты мой ЖКТ!), но я так ни одну не использовал. Питался со всеми. За это Олегу огромное. В некотором смысле я его в самом конце отблагодарил. Ему просквозило спину, еле ходил, а я ему колол обезболивающее из своей аптечки.
К девяти построились и пошли на высотную адаптацию. Погода была на грани, солнце то появлялось, то пряталось в тумане. Это снизу кажется, что в тучах, а для нас тучи — туман. Ветер всё время менял направление. Вокруг был снег — сначала сырой, но по мере подъёма становился всё суше и плотнее. Полное ощущение зимы. Зимы в июле!
Через час с небольшим подошли к «Приюту Одиннадцати».
«Приют Одиннадцати» — останки гостиницы для альпинистов на горе Эльбрус на высоте 4130 метров над уровнем моря.
До 1998 года была самой высокогорной гостиницей России. Располагалась на юго-восточном склоне горы Эльбрус.
Название было дано по предложению председателя Кавказского горного общества Р.Р. Лейцингера, переночевавшего в этом месте с группой школьников в 1909 году.
Первое деревянное здание приюта построено в 1932 году, а в 1938-м на его месте возвели трёхэтажное здание, простоявшее 60 лет. «Приют» был построен за один сезон с помощью местного населения, поднимавшего стройматериалы к месту строительства. На стройплощадке платили за подъём каждого килограмма. На первом этаже «Приюта» располагались альпинисты, на втором — инструкторы и спасатели, на третьем — учёные. Имелась даже кремлёвская «вертушка» и баня. Баня была разрушена во время Великой Отечественной войны. 28 сентября 1942 года у гостиницы состоялся бой между спецподразделением НКВД и немецкими горными егерями. Бой завершился поражением наших, потом пришлось отбивать обратно. На третьем этаже усилиями энтузиастов был создан музей. 16 августа 1998 года практически бесхозный «Приют 11» сгорел из-за нарушений правил пожарной безопасности (предположительно туристом из Чехии и нашими гидами).
В 2001 году первых восходителей принял новый приют «Дизель Хат», построенный на месте старой дизельной станции. В настоящее время старое сгоревшее здание полностью разобрано, и на его месте возводится новое капитальное строение. Пока что существую только опоры. По состоянию на 2014 год, строительство нового здания гостиницы заморожено (видел сам).
Рядом с приютом находится скала — большой лавовый останец. На ней, по всей её поверхности, закреплены мемориальные таблички альпинистам, которым Эльбрус отказал в благосклонности. Выше всех закреплена медная доска, в честь 100-летия создателя воздушно-десантных войск Маргелова — легендарного Дяди Васи. Нет-нет, Василий Филиппович не погибал в горах — эту доску установили товарищи-десантники в 2008 году, в тот первый раз, когда они пришли на Гору без кошек и ледорубов.
Наша задача — закрепить на флагштоке флаг ВДВ. Самые ловкие полезли наверх с флагом. Полковник и Кенков снова надели береты. А тут и датчане подтянулись. Их вчера предупредили, что будет мемориальное событие. Им понравилось поднимать флаги, и они принесли свой. Потом мы дружно попили чаю, сфотографировались и разошлись. Датчане возвращались на базу, а нам ещё предстояло подняться метров на триста выше.
Эти триста метров мы прошли на удивление легко. Высота 4300. Ещё вчера, в связи с прогнозом погоды, было принято решение: восхождение назначить на раннее утро 23-го. Хорошая погода на Эльбрусе — почти сто процентов успеха, поэтому Полковник решил: восхождению быть, даже в ущерб адаптации. Завтра будет почти выходной день — сходим на «Приют», разгоним кровь, а потом отдых или, возможно, ледовые тренировки.
На высоте в 4300 Полковник вдруг опять решил поиграть в демократию, ну скучно ему стало. А вообще, я думаю, он решил взять нас на понт: «А не сходить ли нам к Скалам Пастухова, на 4600?» Но только один наш товарищ, Владимир Васильевич, попался. Дескать, не пойду. И не пошли, но товарищ получил показательную трёпку.
Владимир Васильевич Аронов.
Житель Кисловодска. Са-а-амый старший в группе. Ему 58. Кстати, тоже с Севера! Даже с дальнего северо-востока. С Чукотки. Раздражающий фактор для всей команды. Глядя на него, я вспоминал фантастический рассказ.
Готовился экипаж для межзвездного полёта. Причём во время полёта весь экипаж должен бодрствовать, то есть никаких анабиозов, никаких гибернаций. Подбирался экипаж тщательнейшим образом. Все специалисты высокого класса. Все профессионалы. Все обладают отменным здоровьем и хорошо психологически подготовлены к длительному перелёту. Всё готово, и в самый последний момент вдруг в экипаж «подбрасывают» недотёпу, неумеху, чуть ли не калеку. Экипаж возмущён, но обсуждать решение времени нет — старт и полёт.
За годы полёта (а их был не один десяток) весь экипаж с этим недотёпой извёлся. Тот вечно всё бил, ломал, всех раздражал и злил, он даже заболевал в самый неподходящий момент. Это была заноза в теле экипажа, которую невозможно вырвать.
А по возвращении выяснилось: этот недотёпа — гениальный психолог, а по совместительству — известнейший клоун на Земле. (Его серьёзные коллеги о нём ничего не знали, им некогда ходить по циркам.) Клоун служил громоотводом всему экипажу. И с честью выполнил профессиональный долг.
Владимир Васильевич был нашим громоотводом в команде. Почти все с ним постоянно задирались и ругались. Это именно он пришёл к Горошкову за туалетной бумагой и был послан куда подальше, это именно он забыл спальник в самый последний момент. А год назад он пообещал коллективу трёхлитровую банку красной икры, да так и не выполнил обещание. Но если кто-то начинал над ним издеваться сверх меры, Владимир Васильевич попадал под защиту Полковника, и уже никто не смел его шпынять безнаказанно. Нужный человек. Кстати, по опыту и выносливости он, несмотря на свои 58, мог дать фору любому молодому; он тоже участник Эльбрусской мили, то есть тоже бегает на майские праздники на Эльбрус.
К четырём часам мы вернулись на базу. Пока обедали, за окном повалил снег — огромными хлопьями, густой, настоящий. Снег в середине июля! Пусть валит. Лишь бы послезавтра была хорошая погода.
Вечером пришли датчане. Сначала Каспер — просить таблетки: у них Кузнец спёкся, у него не только болела голова, но и сильно тошнило. Кузнецу выписали цитрамон, аспирин и нурофен, объяснив Касперу, что, как и в какой последовательности принимать, а пока объясняли, привели в столовую. Тут его Полковник выловил и усадил на разговор. Не дождавшись Каспера, подтянулся Стефан, узнать, куда пропал коллега, а ещё через полчаса — не дождавшись помощи, — приковылял и сам Кузнец.
Три часа! Три часа наша команда вела «перекрёстный допрос» датских военнослужащих. Причём они все спрашивали по очереди, а я переводил в две стороны. И наши, и датчане служили в Афгане. «А где?» «А когда?» «А какие были отношения с духами… пардон, талибами?» «А своих теряли? Теряли… А на какие мины напарывались? Итальянки?.. а ну да, конечно, итальянки…» За разговором датчан накормили супом из рыбных консервов и кашей с тушёнкой. Кузнеца напоили цитрамоном, и он через полчаса тоже рубал рыбный супчик, без всяких признаков тошноты, а потом включился в общий разговор. Три часа! Целых три часа! В конце я охрип и, послав всех, вышел на улицу … и обалдел.
Погоду тянуло на мороз. Тучи уходили. На небе появились звёзды, но главное — открылся Эльбрус. Двуглавый древний вулкан. Во-о-о-он туда, на Западную вершину, предстоит нам дорога послезавтра. Сил-то хватит? Пока я всё выдерживаю неплохо.
– Любуешься, москаль? — сзади незаметно подошёл Василий Фёдорович, крепкий, похожий на медведя мужик. Сам крупный, но ходит тихо. Охотник. На людей…
– Послезавтра… – я поёжился.
– Да послезавтра. Ничо, москаль… Не ссы, всё будет нормально.
Василий Фёдорович Страбинский.
Ровесник. Офицер спецназа ФСБ. Родился в известном теперь всему миру городе Славянске. Генетический украинец, русский патриот. Закончил Славянское авиационно-техническое училище. На Кавказе в спецназе ФСБ с 88-го года. Там и познакомился с Полковником. О своей работе рассказывал так:
«В конце девяностых на Кавказе стали шалить сваны. То туристок изнасилуют, то туристов ограбят, а то и вовсе поубивают. Надо было что-то делать, а сопредельное государство, в котором базировались эти уроды, ничего предпринимать не хотело. Тогда мы, офицеры спецназа, десять человек, взяли своё руководство, посадили его в ауле, выдали им бочку вина, велели местным кормить шашлыком, только бы не вмешивались, а сами взяли по СВД (снайперская винтовка Драгунова), по десятку боекомплектов, по тридцать килограммов тротила и ушли в горы. В общем… поговорили мы с ними… Через месяц вернулись. И вот, представляешь? до сих пор тишина!»
Хороший, весёлый мужик. Нас с Котенковым называл «москалями», при этом всегда добавлял: «Я мужик простой, могу чего-нибудь брякнуть… Но вы не обижайтесь: я не со зла…» Сейчас на пенсии; охотник, рыбак, пасечник. На Эльбрус собрался в один присест. Ему позвонил Полковник и предложил сходить.
– Я здесь с восемьдесят восьмого. Все горы исходил, а на Эльбрусе не был. Думаю: как же так? Вот, собрался.
Крепкого телосложения. Никогда не мажется ни солнцезащитным кремом, ни гигиенической губной помадой:
– Вы с ума посходили! Это всё москали придумали! Они и эти… как их… стринги ещё в Москве носят!
Продолжение следует…
