Поднялись в половине седьмого. Позавтракали, но на тропу вышли только в восемь. Как обычно, пока то, пока сё… Прокопались. Лучше бы было уйти вперёд от остальных групп, чтобы никому не мешать и чтобы они не мешали, но групп немного.
По результатам утреннего медосмотра у меня высокий пульс. Почему? Хороший вопрос. Но ещё лучше, что он не ОЧЕНЬ высокий. А у Юлианы пульс – как секундная стрелка. Удивляться нечему, Юлиана – марафонец. В сентябре бегала в Москве полумарафон. Двадцать километров. Это вам не… «Гонки Героев».
Из леса выбрались минут через пятнадцать после выхода. Вокруг нас простиралась альпийская степь-саванна с редкими кривыми деревцами, горным вереском и цветущими протеями. А на горизонте появился Он. Не с такой снежной шапкой, какую мы привыкли видеть на классических фотографиях Килиманджаро. «Снега Килиманджаро» скоро станут легендой, как хороший клёв на Волге. Все течёт, все изменяется. Как ни странно, уменьшение снега на Килиманджаро не связывают напрямую с глобальным потеплением, как это сегодня делают по любому поводу, просто на гору вот уже лет сто пятьдесят выпадает всё меньше и меньше осадков, чем требуется вулкану, чтобы у него была нормальная шапка из снега и льда. Может случиться так, что лет через двадцать на вершине совсем не останется ни ледников, ни глетчеров. Жаль. Снежная шапка – это красиво. Особенно когда гора… нет, не гора… вулкан… нет, не…
Килиманджаро – вулкан с тремя основными вершинами-кальдерами:
– западная и самая низкая – Шира (3692 м);
– восточная, ощерившаяся крутыми скалами – Мавензи (5150 м). На Мавензи ходят альпинисты-профессионалы со специализированным оборудованием, она нас будет сопровождать повсюду;
– и центральная вершина, куда идём мы – Кибо (высшая точка – пик Ухуру, 5895 м).
Ширы не было видно, справа – Мавензи, впереди – Кибо.
Снежная шапка на Кибо – очень красиво, особенно когда лучи восходящего или заходящего солнца подсвечивают её. С солнцем, вообще все красиво, а уже второй день стояла хорошая погода: солнечно, тепло и почти безветренно. Виктор удивлялся, мол, смотри, Джума, какие хорошие русские, даже погода это понимает. Тогда я нашим чёрным парням рассказал анекдот про бабье лето («Какие бабы – такое лето»), смеялись, юмор у человеков везде одинаковый, хоть ты белый, хоть чёрный, хоть зелёный в крапинку.
А под ногами была дорога, выложенная крупным жёлтым булыжником, я поинтересовался, специально ли её мостили, Виктор объяснил всё сезонами дождей, коих тут два: большой – с апреля по июнь, и малый – с ноября по декабрь. В это время на склоны горы выливается более ста пятидесяти миллиметров осадков в месяц. Для сравнения – в Москве в самый дождливый месяц – июль выпадает не более девяноста. Тропические дожди и промывают тропу, на которую, правда, всё-таки, специально сносят камни.
Пока я разглядывал дорогу под ногами и слушал про неё, Джума, который шёл впереди, стал что-то напевать. Я незаметно нагнал его и прислушался:
– О чём поешь?
– О Килиманджаро, – улыбнулся он своей белоснежной улыбкой и громко пропел куплет из «Килиманджаро сонг», завершив его жизнеутверждающим: «Акуна мата-та-та!!!» Мы с Юлианой решили не ударить в грязь лицом и спели в ответ «Мы в Город Изумрудный идём дорогой трудной…» Дорога под ногами навеяла. А парням с африканского континента только стоит напеть, тут же подхватывают. Очень напевный народ, эти чернокожие африканцы.
А вообще, хорошо, Господи! Хорошо-то как! И погода… И дорога… И люди… Кажется, начинается эйфория горняшки.
Люди по дороге встречались часто: гиды, носильщики, туристы. И все друг друга приветствовали: «Джамбо!». Тут принято всегда приветствовать друг друга, на суахили ли, на английском ли, или даже вот, как мы приветствовали, на русском… Через час пути встретили нашу туристку. Она гордо шла в красной олимпийской куртке с надписью «RUSSIA», мерно передвигая палками.
– О, – обрадовалась Юлиана. – Наши! Привет!
Туристке было за шестьдесят, была она из Санкт-Петербурга. Она не поднялась на вершину, дошла только до Кибо-Хат (4720). Но для её возраста это было просто замечательно! Была она бодра, весела и оптимистична. Батарейка «Энерджайзер», а не бабушка шестидесяти лет. Сама заряжена и других заряжает.
Спустя полчаса нам попалась большая группа приветливых англосаксов, и такие в природе бывают.
– Привет!
– Привет! Привет! Привет!
– Вам удалось подняться?
– Да! Это было круто, но реально тяжело и холодно…
– Поздравляем!
– Спасибо! У вас тоже всё получится!
– Пока мы не сильно в этом уверены…
– Ничего. Мы тоже боялись. Но, главное, это хорошо спать, хорошо есть, много пить воды и идти совсем-совсем медленно. «Поле-поле»…
– Простой рецепт…
– Да! У нас получилось, и у вас все получится. Успеха вам!
Извините за примитивный перевод, мы так и говорили, словарного запаса в нас маловато.
«Хорошо спать…» – ворчала Юлиана, она до сих пор верила, что у неё бессонница. «Прорвёмся!» – успокаивал я.
– Не переживай, Джули, – вторил Джума, видя терзания Юлианы, – все будет Ок!
– Джума, помнишь, я тебе рассказывал про народ, который живёт в России?
– Татары?
– Да. У них ОК – это «якши!»
– Якши?
– Да…
– Хорошее слово «Якши!» Айда?
– Айда…
Ещё через три часа мы сделали остановку на ланч. Наши портеры, повар и официант обогнали нас, и приготовили простенький суп из кусочков курицы и… то ли сельдерея, а то ли салата айсберга. Просто, вкусно и питательно. Перекусили – пошли дальше.
Были мы уже выше 3500 – аккурат вровень с облаками. Сильно похолодало. Деревья исчезли, появились эндемики Килиманджаро. Лобелия со своими высоченными шишкоподобными цветками и гигантская дендросенеция (древовидный крестовик, и скажите спасибо, что не написал латынью).
Животных видно не было, только на краю тропы иногда появлялись мелкие чёрно-бронзовые ящерки. Окружающий пейзаж начинал принимать инопланетный облик, а, значит, мы действительно высоко. Разряжённый воздух терял запахи. Дышалось тяжелее. Мы перестали болтать, до о чём только не говорили: о горах, о теории эволюции человека, о книгах, которые читали, – Юлиана оказалась заядлым читателем, – а то объясняли особенности некоторых русских идиом нашим уважаемым гидам – наши туристы научили их не только слову «пошли».
К пятому часу стали видны антенны Хоромбо-Хат. Всё! Главная база Килиманджаро. 3720. На площадке у обрыва размером сто на сто: две столовые, два больших туалета, несколько бараков для носильщиков и обслуживающего персонала и пара десятков домиков-скворечников. Честное слово, скворечников! От домика только крыша, а стены, двери и пол со щелями в палец, если ветер дует, то стены домика ему не помеха. Скворечники четырёхместные, в один такой нас подселили к шведам: Никасу и Андреасу. Парни этому были не очень чтобы рады. Мы тоже. Особенно Юлиана… Всё-таки ко мне она уже начала привыкать. А тут чужие мужики… И теперь все мы неуклюже ворошились на четырёх квадратных метрах. «Скажи им, что я хочу переодеться…» – «Сейчас, только запихаю рюкзак… Черт, куда его запихать? Would you… нет! Could you… А чёрт, excuse me!» Четыре человека, четыре больших рюкзака, четыре малых рюкзака, конечно, могут разместиться на четырёх квадратных метрах, но тогда внутри лучше летать, иначе обязательно кто-нибудь кому-нибудь наступит на ногу или, ещё того хуже, на руку – три лежанки на полу, и только четвёртая приподнята на второй ярус. «Скажи им, что я хочу переодеться!» – «Щас!!»
Слава богу, вернулся Джума и перетащил нас в другой, отдельный домик.
Через полчаса мы сидели в столовой и пили чай с жареным арахисом и воздушной кукурузой. Пришёл Виктор и привёл с собой симпатичного молодого африканца:
– А это наш повар… Эдвард!
– Эдуард, – Юлиана переиначила кока на русский лад. – Эдик.
– А что, Эдик, у нас сегодня будет на ужин?
– Боржч! – заулыбался блестящими, как жемчуг, сорока восемью зубами Эдвард.
– Что?!! – не поверили мы.
– Боржч. Вы же русские, и я вам приготовлю боржч! – только чёрные умеют говорить и при этом продолжать широко улыбаться…
– Представляешь, они нам борщ приготовят? – уже в домике восхищался я, копаясь в своём большом вещевом рюкзаке, надо было и переодеться и переобуться. – Какая забота! Кому расскажешь, не поверят.
– Ты как себя чувствуешь? – Юлиана обнюхивала свою майку, в которой пришла с маршрута, и брезгливо морщилась, тринадцать километров по горам … – Я тут в туалет поднялась по тропинке и чуть не сдохла.
– Чего же ты хотела…3720.
– Ничего я не хотела… Просто это меня беспокоит. Я давно нигде не сдыхала. А как будем дышать на 5895? А? – она сунула майку в пакет для грязного белья. – Помыться бы…
– У меня лёгкая головная боль. «Лёгкая и ажурная…» Бред какой! В общем, болит, но не сильно. Помыться, говоришь…
Помыться – проблема. Мы наэкономили тёплой воды, и я её отдал Юлиане. Женщинам больше нашего нужна горячая вода… Как чувствовали себя девчонки из Тольятти на Эльбрусе, целую неделю, живя в палатках?
Вечером до заката мы гуляли по базе. Акклиматизировались и делали фотографии – красота кругом была, не передать. Между делом познакомились с чёрным парнем, который самостоятельно изучал русский и был нам несказанно рад, как же, такая возможность получить языковую практику. Голову у меня вроде бы отпустило, но у обоих была сильная одышка, особенно когда приходилось подниматься по тропам.
Закат случился быстро, как это обычно бывает в горах, и тут же стемнело. Возле столовой мы встретили русских девушек, они два часа как вернулись с вершины. Были они уставшие, но весёлые, шумные и счастливые. Мы радовались вместе с ними.
А на ужин нам действительно принесли борщ. Борщ был очень даже ничего. Вот, чёрт побери! В Африке, за экватором, на высоте 3720 вкусный борщ… То ли снится, то ли от высоты коллективные галлюцинации… Но Юлиану уже крыло горняшкой, и аппетит у неё отсутствовал напрочь. А я был в восхищении!
– Борщ! Кому расскажешь, точно не поверят! Морозова, ты умеешь готовить борщ? – после ужина, дожидаясь медосмотра и ковыряя зубочисткой в зубе, я тормошил позеленевшую Юлиану, горняшку нужно переживать активно. – Молчишь?
– Лаврусь, отвали. Не могу я про еду…
– Да, ладно. Стошнит – полегчает… Варил я как-то борщ в Киеве… Мы в 84-м летом были там с Валико. И как-то в один из вечеров в качестве главного блюда я придумал приготовить борщ! Особо по ресторанам не ходили… Студенты… Пошёл на рынок, купил свинины с костью. Настоящий украинский борщ можно сварить только из свинины. Накупил свежей капусты, свёклы, картошки, лука, чеснока, красного болгарского перца, здоровенных сочных помидоров и кучу зелени. Сметаны тоже взял. И сала! Мясо варится часа полтора, не больше. Свинина же. Пока варится мясо, готовишь зажарку. Свёклу режешь соломкой, и на сковородку с разогретым растительным маслом, слегка обжариваешь. Потом добавляешь морковь. Ещё обжариваешь и заливаешь несколькими ложками бульона, накрываешь крышкой, уменьшаешь огонь и тушишь. Пока варится мясо и тушится свёкла с морковью, чистим картошку. Картошку обязательно старую. Новая в борщ не пойдёт. Не то. Режешь молодую капусту, картошку. Чистишь лук. Тем временем жидкость из зажарки выкипает, и к ней добавляешь лук. И внимательно следишь, чтобы лук не подгорел. Когда он слегка обжарится, добавляешь чищенных и нарезанных помидоров… Один помидор! Если он нормальный, то есть крупный. Столовую, а можно две столовых ложки сахара, сахаром борщ не испортишь. Опять накрываешь крышкой и оставляешь тушиться. Не спишь ещё, Морозова? Спишь? Ну спи-спи… Вообще, зажарка в борще главное. Мясо и зажарка. И вот пока зажарка тушится, мясо уже сварилось. Мы его достаём, отделяем от костей, и чистое мясо отправляем в бульон, к нему добавляем картошку и варим, минут двадцать. Кстати, картошку можно не резать, а сварить целиком, тогда её нужно положить в бульон раньше. Когда картошка сварится, растолочь её и положить в бульон, добавив капусту. А зажарка тем временем опять выкипела и к ней можно добавить пару столовых ложек томатной пасты. И, теперь помешивая, обжаривается все вместе. Когда зажарка будет готова, капуста уже сварится… И мы… Мы все быстро закладываем: зажарку, резаный красный перец, давленый чеснок, перец горошком, соль по вкусу, и оставляем кипеть минут десять. И всё! Борщ почти готов! В последний момент высыпаем рубленую зелень и кладём лавровый лист, ещё чуть ждём, и отключаем, не дав закипеть борщу.
Пока борщ настаивается… Готовим стол. Достаём сметану из холодильника, накладываем в розетки. Достаём и нарезаем замерзшее сало (тонко нарезаем! на один укус!). Из морозилки бутылку водки. Она сразу покрывается испариной… Открываем её. Водка должна подышать. Пока водка дышит, разливаем по тарелкам борщ, добавляем сметаны, рубленой зелени и чёрного перца. Борщ остывает… Наливаем в рюмки ледяную водочку, говорим добрые слова, пару минут говорим не больше, чтобы водка не согрелась, и борщ остыл ровно на столько, чтобы не обжечься. Выпиваем в один залп, занюхиваем корочкой чёрного хлеба, закусываем маленьким кусочком сала и тут же! практически не пережёвывая сало – первую ложку борща! И вторую… И третью. И… наливаем вторую…
– Лаврусь, ты же не пьёшь…
– Не пью. Тогда в Киеве пил. Молодой был. Ладно, отдыхай, я тоже покимарю пока наши доктора не пришли.
Ближе к девяти часам, после очередного медосмотра, мы окончательно улеглись спать. На ночь Юлиана вдруг затеяла расспрашивать меня про «скафандр». Оказывается, она что-то вчера-таки услышала, а потому взялась спорить со мной, видите ли ей не нравится идея казённости «скафандра», она стала доказывать, что «скафандр» является личной и полной собственностью человека, и он имеет право делать с ним всё, что угодно… Но спор вдруг неожиданно угас… Юлиана опять уснула первая.
Нет! Не спит она… ага… Не спит и не спит… Как возьмётся не спать и… А, в общем, интересная она. Книжки, говорит, читает. Вот, кто сегодня читает книги? А она читает… Жить, говорит, без книг не могу… И идея «скафандра» её заинтересовала… Только вот горняшка долбит её… Даже борщ не ела.
Борщ. Они нам приготовили борщ, хотя портерам явно еды не хватает. В первый день мы возмущались, зачем нам столько готовят? Мы же столько не съедим! Но уже через день поняли – всё, что мы не недоедаем, съедают портеры. Анекдот из детства обрёл смысл. «Говорят в Африке не доедают, всё, что они не доедают – просим присылать нам». В Африке до сих пор не доедают. Такой странный мир в двадцать первом веке…
Продолжение в среду, 5 октября.
См. также текст: часть I, часть II, часть III
