Россию в рамках европейского турне посетил вице-президент компании Alec BradleyДжордж Соса. Президент Российского сигарного союза встретился с ним в «Сигарах и Виски» на 2-й Тверской-Ямской.
Андрей Лоскутов: Ты похож на кубинца, у тебя отец кубинец, ты занимаешься очень кубинским делом — сигарами. А по паспорту ты американец. Кем ты ощущаешь себя в душе?
Джордж Соса: Мой отец – кубинец. Я горжусь своими кубинскими корнями, но я чувствую себя американцем. Это наверное прозвучит странно, но я ни разу не был на Кубе. Я в России был больше, чем на Кубе.
АЛ: Можно ли сделать кубинскую сигару вне Кубы? Например, в США?
ДС: Это невозможно чисто физически – продолжает действовать эмбарго, кубинского табака нет в США. Потом кубинцам самим не хватает табака, зачем же им делиться еще с кем-то…
АЛ: То есть ты материалист – для кубинской сигары нужны только кубинские табаки. А кубинская душа?
ДС: Нужна еще кубинская земля, терруар. Но обязательно еще и высокое качество работ, так как, беря гавану, ты, на самом деле, не знаешь, что там – большое удовольствие или большое разочарование.
АЛ: Я помню твою фразу – ничто так меня не радовало, как кубинская сигара, и ничто меня так не огорчало, как кубинская сигара…
ДС: Вы думаете по-другому?
АЛ: Многие в России, наверное, готовы согласиться с тобой. Но, знаешь, какая штука, — покупая коробку из 25 гаван, мы знаем, что часть – три-пять сигар, мы курить не сможем из-за проблем с качеством.
ДС: То есть вы платите за 25 сигар, но знаете, что покупаете 20?
АЛ: Да. И мы с этим добровольно миримся.
ДС: В Америке это невозможно. Закон конкуренции не позволяет этого. Хотя у нас тоже бывают проблемы с качеством. Три сигары – на партию! И наши торговые представители сообщают о всех проблемах с качеством по всем магазинам США. Три сигары в разных штатах – это у нас возможно. Но три сигары или тем более, как ты сказал, пять на коробку — это невозможно.
АЛ: Тогда, наверное, мы напрасно опасаемся того момента, когда эмбарго будет снято, и США выкурят все сигары Кубы.
ДС: Мы не сможем платить по 25 долларов за сигару, не имея гарантии качества.
АЛ: Это нас и успокаивает. При том что США выкуривают в год 400 млн. лонг-филлеров, а Куба выпускает 90 млн., — мы бы остались вообще без сигар.
ДС: Поэтому я и приезжаю в Европу и в Россию. Я в компании отвечают за европейский и азиатские рынки. Когда, например, я начинал заниматься сигарами, в Германии на некубу приходился незначительный процент. Сейчас – фифти-фифти. Чтобы не произошло с Кубой, но сигары в Европе, в России должны быть – доминиканские, никарагуанские, гондурасские.
АЛ: Где делаются ваши сигары?
ДС: В Никарагуа, Гондурасе, Доминиканской Республике. И мы не соревнуемся с Кубой. Мы стараемся делать качественные сигары. Мы не стараемся переделать человека, которые хочет показать, что он крутой и что он курит Cohiba Talisman. Мы хотим дать человеку разнообразие вкусов, чтобы он мог выбрать для себя, что ему реально нравится.
АЛ: Кстати, что ты куришь сам? Только Alec Bradley или не только?
ДС: Я курю гаваны, Arturo Fuente, Padron, я много курю разных сигар. Но в моем хьюмидоре все же больше сигар Alec Bradley. Во-первых, потому что они мне нравятся. А во-вторых, потому что они мне достаются бесплатно.
АЛ: Очень американская шутка. А что ты делаешь, когда тебе попадается плохая сигара Alec Bradley?
ДС: Этого не происходит. Когда сообщают о трёх бракованных сигарах в Чикаго, Нью-Йорке и Техасе, — ничего. Большая проблема у нас была только однажды. В 2012 году. Тогда наша сигара Prensado была признана журналом Cigar Afisionado сигарой года. И мы за три дня продали все запасы, какие у нас были. А заказы поступали и поступали. Мы решили немного ускорить процессы. Выполнили все заказы, и вдруг — продажи Prensado стали тормозить. Покупатель почувствовал – что-то с сигарой не то. И начал отказываться. Мы тогда приняли беспрецедентное решение – отозвали три тысячи коробок, всё, что было на рынке. Я вынужден был извиняться перед любителями сигар. Но это — уникальный случай.
АЛ: Ты сказал про сигару года по версии Cigar Afisionado. Это дорого стоит?
ДС: Мы покупаем у журнала рекламные площади – 30 тысяч долларов одна полоса. Иногда редакция продает нам две полосы за 50 тысяч.
АЛ: Сколько сигар производит Alec Bradley в год?
ДС: Одиннадцать миллионов.
АЛ: Я только что вернулся из Дортмунда с Интер-тоббако. Твои коллеги отвечают на этот же вопрос, как под копирку, – 20 миллионов.
ДС: Мы небольшая компания, нам всего 12 лет. Зачем приукрашивать действительность. Надо гордиться тем, что есть. Мы, например, фиксируем ежегодный рост продаж на полтора процента. Это в целом по миру. Европа-Азия в этом году прибавит серьезно. Их доля может составить почти 20 процентов. Пока 85 процентов нашей продукции поглощает США, 15 процентов – это Европа и Азия.
АЛ: Как ты оцениваешь наш российский рынок?
ДС: То, что я здесь уже четвертый раз, — говорит о том, как моя компания оценивает свои перспективы в России. У нас очень хорошие отношения с Андреем и Игорем. Мы сотрудничаем несколько лет. И только в первый год они были моими деловыми партнерами. Сейчас могу сказать, что Андрей и Игорь – мои братья. Они искренне любят сигары Alec Bradley и умеют донести эту любовь до своих русских клиентов. Мы хорошо росли на вашем рынке. Потом случился 2014 год – не только в России, а в Европе и в мире в целом. Были серьезные проблемы. Сейчас ситуация выравнивается. И опять же – выравнивается и в Европе и в России. Это говорит о том, что Россия – часть глобального мирового рынка.
АЛ: Однако, как я понимаю, твои планы на этот приезд в Россию возникли буквально в последний момент.
ДС: Почему ты так говоришь?
АЛ: Вот смотри (показываю ему фотографию с айфона) – это план сигар-роудшоу Alec Bradley по Европе. Эти три дня ты должен быть не в России – видишь, написано «Великобритания».
ДС: Ты знаешь обо мне больше, чем я сам. Планы наши действительно перекраивались – в сентябре и октябре мы должны посетить десятки стран. Великобритания – завтра, после России.
АЛ: Спасибо, Джордж, за то, что твою новую сигару мы, в Москве, выкурим на один день раньше наших коллег в Лондоне.
