Тут необходимы объяснения. До относительно недавних пор московское мое обиталище было завалено книгами по уши, потом часть ушла в село Гадюкино и улеглась на полки, и там у меня таких открытий было штук несколько, вот недавно рассказывал про книгу Кира Булычева с его надписью для девочки Насти. И вот теперь – в Москве то же самое. Откуда чего берется – ну, допустим, купил в какой-то командировке, зафиксировал в голове, что такая книга у меня есть, гоняться за ней не надо, и забыл.
Итак, нечитанный Бонд у человека, имеющего, как мне казалось, полную и читанную-перечитанную коллекцию такового. Называется – Scorpius.
И вот тут начинается сама тема нашего разговора. Что такое полная бондиана? Дело в том, что есть такие герои, которые переходят от автора к автору – настолько герои хороши (или были хороши поначалу). И процесс этот довольно занятный.
Вы знаете, что создатель Бонда — Йен Флеминг. И уж как-нибудь его-то на моей полке полная коллекция, и это было даже не сложно. Но не знаете вы Джеймса Бонда, если не слышали, что дальше его делал Роберт Маркэм. Вот он, стоит, «Полковник Сунь» (не «Сун», учите китайский!!!). Дело в том, что вдова Флеминга еще в 60-е годы поддалась соблазну, зарегистрировала фонд, выдающий разрешения другим авторам писать про Бонда. Сначала все авторы должны были выступать под одним именем – вот этим, Роберт Маркэм. И таким Робертом оказался Кингсли Эмис.
Итог – катастрофа. Флеминг, вообще-то, уникальный и – на мой взгляд – очень хороший писатель. Уникальный в смысле того, что имитировать его сложно. Эмис и не смог, потому что он… куда лучше, сильнее Флеминга. Стиль у него потрясающий. Но не флеминговский. И больше он за это дело не брался. Одна книга.
Брались другие и многие. Увидите Бондов от Себастьяна Фолкса, Раймонда Бенсона, Джефри Дивера – об стену их. Даже не пытайтесь. Это не Флеминг, и это вообще не литература, максимум – превращенный в роман сценарий. Впрочем, у меня они все стоят – для полноты коллекции. Потому что все равно это Бонд.
Первый вывод: фабрики писателей и литрабов, коллективное или наследственное авторство – это все полная ерунда и не работает. Никакой искусственный интеллект никогда не заменит литературу, она – как сигара ручной работы: не подделаешь. И второй вывод: а все-таки есть ситуации, когда находится писатель, любящий предшественника так, что продолжает его дело с честью.
Это, в нашем случае, англичанин (не его однофамилец из США) Джон Гарднер – тот самый, который написал моего Scorpius. Бондиана даже не лучшее, что он сделал, он еще создал своего героя, тоже из британских спецслужб – толстого, похожего на волчину Херби Крюгера (анти-Бонд, если говорить о внешних данных).
Сюжеты романов про Крюгера, например, «Маэстро» — ну, Флемингу вообще до такого не дотянуться никак. Маэстро – это человек, который обокрал Эла Капоне, как вам такое, не считая того, что Капоне не был арабом, а был итальянцем, его звали Альфонсе, отсюда американское «Эл». Никаких вам «аль-Капоне», но это так, к слову. А вообще – книга про великого дирижера, музыку (Малера особенно) и британскую разведку. Еще есть «Исповедник», тоже про Крюгера и про… мир фокусников и иллюзионистов.
Но сверх этого Гарднер сделал 14 книг с возрожденным Бондом, начиная с «Лицензия возобновлена», между 1981 и 1996. Даты важны. Потому что дальше флеминговский фонд, ставший машиной по производству денег, начал убивать Бонда как героя (о том, почему он герой — чуть ниже). То есть Бонд по воле литературных карликов начал бросать курить и пить, серьезно обломился по части женщин (феминизм пришел!), да и начальником у него оказалась женщина. В общем, наступил век, где Бонд стал неуместен – и все эти жалкие писатели продолжали выкручивать своему герою руки. В том числе потому, что хотели получить деньги еще и за кино. Итог – Бонда не стало.
Но до того у Гарднера – единственного – получилось. Почему? Даты важны: позже ему флеминговский фонд просто не дал бы писать. Но не только это важно. Важна любовь и уважение к Флемингу.
Гарднер мог бы писать лучше Флеминга – но не стал. Он с блеском сохранил, впрочем, лучшие особенности его стиля, например – гениальные названия глав (оглавление читается как отдельная поэма). Сохранил атмосферу, весь знакомый мир, в который погружается читатель, любящий Флеминга, а это не так просто. И единственное, чем его Бонд отличается от флеминговского – юмором. Юмор имеется у обоих, но у Гарднера шуточки Бонда – это игры с английским языком, в стиле Херби Крюгера.
Что еще: злодеи. Флеминг был очень интересным человеком, его злодеи каждый раз – хоть святых выноси. Абсолютно неправдоподобные уроды, со странными физическими особенностями и прочим. Отчего? Мой вывод – что Флеминг, офицер и джентльмен, просто не понимал, что такое зло и что в голове у уродов. Это сегодняшняя, в том числе российская, литература углубилась в дебри психиатрии и выявляет злодеев и уродов везде. А Флеминг не мог.
А вот у Гарднера, при всей внешней схожести с Флемингом (включая колоритные имена у плохих людей) тут все логично и в порядке. В частности, вот в этом моем обретенном «скорпиусе» — гениальная идея: а почему технологии массового зомбирования публики, превращения людей в живые бомбы должна быть монополией только мусульманских фанатиков, а не каких-то еще? (Кстати, тамильские террористы времен гражданской войны на Шри Ланке и убийства Раджива Ганди точно отняли эту монополию у арабов и прочих). Так что у Гарднера злодей создает секту самоубийц на британской земле, и получается убедительно. А заодно понятно, что такие террористы-самоубийцы – это просто революционеры (как будто мы, с нашим эсеровским террором, этого не знали). В общем, умная книга.
И остальные, знакомые флеминговским читателям персонажи типа адмирала М (главы разведки) и прочие – те же, что у Флеминга, но чуть более живые и понятные.
А теперь о том, кто такой (был?) Бонд и чем он англичанам и всем нам приятен. Это герой-утешитель империи в эпоху упадка и развала. Да-да, британской. И утешал он ее тоже в британском духе.
Возьмите аналогичную литературу нашу, из 90-х годов. Ее многоликий, но до смешного одинаковый везде герой – это профессионал спецслужб (армии, сыска), выброшенный из сломавшейся системы вон и доказывающий всему миру, что среди развала страны, ценностей и прочего он всех победит, кого надо спасет и сам выживет. Персонаж упаднический и пессимистический.
Британская империя времен флеминговского Бонда… ну, не совсем наши 90-е, там все было дольше и страшнее. Но унижения от того, что сверхдержава теперь – США, там было и остается сколько угодно. 50-е – местами просто голод (продовольственные карточки), лейбористы душат страну налогами (как и сейчас будут это делать). Разведка в упадке, шпионы бегут в СССР. Американцы хамят где умеют. Колонии уходят одна за другой.
И тут – на рубеже 50-х и 60-х — нашлось пять человек, которые спасли самоуважение страны своим бешеным оптимизмом и энтузиазмом. Это четверка «Битлз» и Джеймс Бонд. Они все говорят нам (им, англичанам) одно и то же: какой кризис, какой упадок? Мы живем полной жизнью, и она прекрасна.
Вообще-то у Флеминга Бонд – это киллер на службе государства, с лицензией на убийство врагов. И в книгах, в отличие от кино, это персонаж мрачноватый, постоянно размышляющий о плохом. Пародия: Гарри Поттер сидел в аэропорту Франкфурта и думал о смерти: все, что он умел в этой жизни — это убивать.
Но в свободное от таких мыслей время флеминговский и гарднеровкий Бонд — это живучий оптимист, который… вот тут что-то важное… живет полной жизнью. Мартини, сигареты повышенной крепости Morland Special, отличная одежда, тропические пейзажи, женщины. Вот так должен жить человек, у которого получается мочить врагов, и вот так должен мочить врагов человек с этим бешеным жизнелюбием. Кстати, Гарднер по этой части аккуратно превзошел Флеминга, гарднеровский Бонд – потрясающий потребитель хороших вещей.
Наследники Флеминга довели эту ситуацию до абсурда, беря громадные деньги с производителей очередного предмета роскоши для Бонда из кино: автомобили, часы… Но давайте отметим тут отличие британского и российского национальных характеров. У англичан человек, который имеет, любит и ценит хорошие вещи – это не ненавистная «элитка», это источник оптимизма для тех, кто пока таких вещей не имеет. У нас попытались эту ситуацию повторить, но что-то пошло не так. Героями и предметами любви с умилением такие личности не стали. Или эта странность у нас все-таки пройдет?
А вот умение забить на пессимизм и разочарования, веселая гордость своим профессионализмом, да еще и железный, не сомневающийся, даже не обсуждаемый патриотизм — за это мы любим Бонда и сегодня.
