Андрей Лоскутов: Мы приветствуем Вас в России, в Москве, в Российском сигарном союзе. Я сейчас закурю сигару – это Davidoff № 2. Знаю, что каждую минуту в мире выкуривается 15 сигар Davidoff. И я хочу спросить – те 30 миллионов сигар Davidoff в год – это действительно Вы или это работает система, а Вы ее воплощение?
Хенке Кельнер: На самом деле у нас есть команда. Я капитан этой команды, мозговой центр. Моя задача – генерировать идеи.
Андрей Лоскутов: Но все эти сигары придумали Вы?
Хенке Кельнер: До текущего момента все эти сигары придумывал я. Я сплю не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы видеть сны, в которых можно увидеть новые идеи. И когда я просыпаюсь, те новые сны, новые мечты и идеи, которые ко мне пришли, я реализовываю на своей фабрике.
Андрей Лоскутов: Хенке, немного истории. 90-й год. Oettinger Group приходит на TabaDom. Как Вы думаете, почему они сделали выбор именно в Вашу пользу?
Хенке Кельнер: Я полагаю, было три причины. Первая. В то время в Доминиканской Республике было всего шесть крупных фабрик и много мелких, которые, конечно, не подходили. И из этих шести фабрик две принадлежали транснациональным корпорациям – General Cigar и Сonsolidated. На тот момент у них было собственные дистрибьюторские сети, свои собственные марки. Производство моей компании TabaDom началось с малого – в 1984 году у меня было всего шесть работников. Я с первого дня решил сосредоточиться только на производстве, никакого маркетинга. Именно это и помогло решению в пользу TabaDom, так как у меня никаких собственных марок не было.
Андрей Лоскутов: Как называлась первая марка?
Хенке Кельнер: Griffins. В честь друга Зино – директора клуба Griffin в Швейцарии. Потом были AVO – это идея пианиста, музыканта Аво Увезяна, он хотел продавать сигары. И он свои первые сигары продавал буквально с пианино. Далее была марка Ashton. Когда в 1998 году Davidoff открыл в Мэдисоне магазин, эти три марки продавались там лучше всех остальных. Они были самыми дорогими, но при этом самыми востребованными.
Андрей Лоскутов: Вы сказали, что было три причины прихода Davidoff именно на TabaDom. Первая – ваша фабрика не выпускала собственных брендов. Вторая причина?
Хенке Кельнер: Хозяин марки Griffins, который также был и моим партнером в TabaDom, решил заняться мировой дистрибуцией марки Davidoff. Он и пригласил Эрнста Шнайдера посетить мою фабрику.
Андрей Лоскутов: То есть можно назвать вторым фактором – это сеньор Бернар Гробе, который познакомил Вас со Шнайдером?
Хенке Кельнер: Да.
Андрей Лоскутов: И третья причина?
Хенке Кельнер: Мы понравились доктору Эрнсту Шнайдеру.
Андрей Лоскутов: Ваше имя Хендрик, но почти все вас называют Хенке. Как к Вам обращаются ваши сотрудники? Как обращался Зино?
Хенке Кельнер: Инженер. Потому что имя Хендрик в Доминиканской Республике – оно немножко странное. И фамилию Кельнер мне тоже меняют – называют Кеннеди, Кене. Кельнер им сложно произнести. У меня 1500 служащих и всем им проще называть меня инженер. До знакомства с Зино сначала был доктор Шнайдер. Он первым приехал. Это было в октябре 1988 года. У нас завязались коммерческие отношения. Первый заказ, который они разместили, шел исключительно в Соединенные Штаты, так как они не могли там кубинский Davidoff продавать из-за эмбарго Кубы. Первый контракт – это было 1 июля 89-го. 125 000 сигар. Производство началось в январе 90-го. И в ноябре этого же года пошел запуск произведенной продукции в США.
Андрей Лоскутов: Почему Вы ждали после подписания контракта полгода, хотя эти 125 000 сигар могли бы сделать за полтора месяца?
Хенке Кельнер: Дело в том, что в перспективе был заказ на три миллиона сигар. Необходимо было произвести некоторую реорганизацию на фабрике, чтобы подогнать стандарты качества к стандартам Davidoff. Мы создали новую систему контроля качества – более требовательную.
Андрей Лоскутов: Первое Ваше впечатление от доктора Шнайдера – капиталист? Акула? Только честно.
Хенке Кельнер: Зодиакальный знак доктора Шнайдера – рыбы. И он говорил, что для друзей он золотая рыбка, а для врагов – акула. В нем было две личности. Когда обращаешься и общаешься с ним как с другом, когда находишься в числе его друзей, – это обаятельнейший человек.
Есть одна очень интересная история, касающаяся первого заказа для США. Я был так взволнован, так переживал, что не обратил внимания, что в конце заказа стоит пометка – «б/ц», то есть сигары без целлофана. И я послал сигары в целлофановой упаковке. Никогда не думал, что нужно без целлофановой упаковки делать сигары. Я бы сказал, что это даже философский вопрос, такое очень личное дело. Мне очень не нравится, когда я беру сигару, понимая, что ее кто-то до меня трогал. Вы знаете, тоже самое с женщинами. Но я отхожу от темы. Я послал сигары, обернутые в целлофан. Это было в конце марта 1990 года. Через неделю приехал доктор Шнайдер, я сразу сказал, что совершил ошибку. Он сказал: «Хенке, мы тоже совершаем ошибки. На самом-то деле, нам нужны были сигары в целлофане, но мы ошиблись».
Андрей Лоскутов: Сейчас заканчиваю книгу о Зино Давидофф. Я изучил огромное количество материалов на разных языках мира. Там в частности есть о Хенке Кельнере, о Зино Давидофф, о докторе Шнайдере. И я реально увидел, что доктор Шнайдер в жизни был и акулой, и золотой рыбкой. Это абсолютно верное замечание.
Хенке Кельнер: Именно это я Вам и сказал. Доктор Шнайдер был человеком успешным, потому что был предан одной единственной идее и никогда ей не изменял. Когда он купил магазин Зино в Женеве и, собственно, самого Зино, поскольку после этого Зино остался работником компании, представители компании считали, что доктор Шнайдер слишком много заплатил за один магазин. Но Эрнст Шнайдер сказал, что он не магазин покупает. А идею, которую хочет приумножить. Шаг за шагом – step by step – говорил он всегда. Всегда он был верен одной идее, одной концепции и шаг за шагом следовал ей.
Андрей Лоскутов: Хенке, скажите, кто присвоил это звание выдающемуся, на мой взгляд, покровному листу Puro d’Oro? Кто назвал его Yamasa?
Хенке Кельнер: Ямаса – это маленькая долина. Это было давно. Я искал в Доминиканской Республике место для посева. Нашел долину Ямаса. Надо сказать, что она находилась не в традиционной зоне для возделывания табака. Но там были великолепные условия для выращивания покровного листа. У нас уже тогда была возможность создать стопроцентную доминиканскую сигару. Но я не помню, кому точно пришла идея назвать это Puro d’Oro. Сейчас это мое личное хозяйство.
Андрей Лоскутов: Когда Вы познакомились с самим Зино Давидофф?
Хенке Кельнер: В ноябре 1990 года, когда мы входили на американский рынок. Никогда я этой даты не забуду. Это было 12 ноября. У меня 11-го ноября была годовщина свадьбы, год как я был женат. И мой первый ребенок от этого брака родился 6 ноября. И 10 ноября я полетел в Нью-Йорк. Моя жена мне этого никогда не забыла. У женщин очень хорошая память.
Андрей Лоскутов: Ваше первое впечатление от Зино?
Хенке Кельнер: Это был джентльмен. Очень любезный. Человек-перфекционист, который все старался делать отлично. Он всегда и во всем хотел достичь совершенства. Он говорил мне: «Хенке, нужен самый лучший покровный лист, самый лучший букет, самый лучший вкус». И во всем он искал совершенства. «Во-первых, люди, — говорил он, — они сначала курят глазами, они сначала смотрят. Красота привлекает. Совершенство – это признак качества, признак чего-то особенного. Все сигары должны быть совершенными, безупречными». Об этом он больше всего беспокоился. Он хотел, чтобы наш клиент всегда приобретал самое лучшее, самый качественный товар, чтобы никаких сюрпризов в этом отношении не было. Это идея лояльности, идея преданности. Это был особенный человек.
Андрей Лоскутов: Одна из самых драматических страниц истории Davidoff — переход с кубинской платформы на доминиканскую. Чем было вызвано это решение?
Хенке Кельнер: Решение доктора Шнайдера – перенести производство с Кубы в Доминиканскую Республику – было обусловлено тем, что Куба, лишившись помощи Советского Союза, переживала сложный период. И ее проблемы переросли в проблемы качества продукции. Те сигары, которые приходили с Кубы, имели дефекты. И решение, которое д-р Шнайдер принял, было храбрым.
Шнайдер – был очень умным человеком. Он умно поступил именно в выборе того, что мы будем производить. Он сказал, что хочет сигару, которая будет радикальным образом отличаться от кубинских сигар, чтобы покровный лист был безупречен и чтобы вкус был мягким, мягчайшим. Конечно же, была осуществлена кампания поддержки. Ее девиз был таковым – «Ваши вкусы становятся более утонченными, мы делаем более утонченные сигары». Он не хотел, чтобы эти сигары сравнивали, говорили, что они похожи или не похожи. Его собственным решением было то, что сигары будут радикально отличными. Невозможно повторить вкус и качество сигар, произведенных в одной стране, произведя их в другой.
Андрей Лоскутов: Вы приняли участие в горячей линии с любителями сигар из России, Латвии, Беларуси, Грузии, Украины, Казахстана. Один ее участник попросил Вас сделать то, что однажды сделал Лев Толстой – написать десять вещей, без которых трудно обойтись в жизни. Вы написали: хорошая сигара, эспрессо, мокасины, хорошая книга, паспорт, тёплый душ, карибское солнце, кредитная карточка, зажигалка, очки для чтения. Мокасины – почему?
Хенке Кельнер: Мне лень завязывать шнурки, а с мокасинами гораздо проще. Жизнь должна быть легкой. Все, что сложно, нужно постараться упростить. Если вы день начинаете с проблемы, то вы его испортите.
Из архива Российского сигарного союза
