Джереми Кларксон о русских
Культовый английский телеведущий, бессменный лидер автомобильного шоу побывал в Москве и написал о русских:
Время. Оно так ценится в наше время, что мы с удовольствием потратим все свои деньги, делая всё быстрее, лишь бы у нас было время сделать ещё больше дел.
Лет десять или более тому назад, если бы вам вдруг очень захотелось посмотреть видео с падающим котом, у вас ушла бы минута, чтобы скачать ролик из Интернета. Потратить эту минуту не мог позволить себе никто из нас. Так что мы придумали просмотр видео прямо онлайн. К счастью, целая группа производителей мобильных телефонов по всему миру заплатила правительству Великобритании 22 млрд. фунтов за нечто под названием 3G. Теперь людям приходилось ждать ролик с падающим котом лишь пять секунд, и на какое-то время все мы были счастливы.
То же самое мы наблюдаем в лифтах. Нам нужна кнопка, закрывающая двери, когда мы уже готовы ехать. Да и за рулем — мы негодуем в пробках и шлём проклятия, когда кто-то идёт медленно по тротуару.
И это странно, потому что мы, британцы, всё же готовы тратить долгие часы каждый день на кривляния и пустую болтовню с людьми, которых не знаем. Наша одержимость хорошими манерами означает, что мы чувствуем обязанность обсуждать погоду с почтальоном и отпуск с парикмахером. Мы пишем до смеха длинные благодарственные письма людям, которых уже поблагодарили устно. В деловой переписке мы используем фразы, которые на самом деле не нужны, — просто есть необходимость быть вежливыми. А если мы хотим указаний, то всегда начинаем так: «Простите. Боюсь показаться назойливым, но…»
Прекращаю всё это, потому что недавно провёл неделю в России — стране, где, кажется, не изобретали манеры поведения. Когда администратор на ресепшне отеля просит ваш паспорт, она не говорит «Не могли бы вы показать ваш паспорт на минутку, сэр, если это вас не сильно затруднит?». Она говорит: «Паспорт». А если вы его не можете найти за три секунды, то добавляет: «Скорее!».
Если вы заказали блюдо, которого на данный момент нет в меню, то не будет никаких долгих неловких объяснений от официанта. Он просто говорит: «Этого нет». А если вы пытаетесь протащить ваш багаж через вращающуюся дверь, никто не будет терпеливо ждать. Будут постоянно толкать двери, пока в сумке у вас всё не побьётся.
Когда британец-фанат хочет сфотографироваться со мной, он часами объясняет, как его сын смотрит шоу и как он может пародировать меня, и как все в доме «молятся» на нашу передачу. В России же просто говорят: «Фото».
Когда-нибудь стояли позади двух британцев в очереди на лыжный подъёмник?
— После вас.
— Нет, вы были первым.
— Нет же, уверен, вы были первым.
— Ох, всё хорошо. Я не против подождать. Какой прекрасный день.
— Намного теплее, чем в прошлом году.
Стоять в очереди в России гораздо проще — ведь никому нет дела. Просто идёте в начало очереди, а если кто-то возражает — а именно так и произошло — достаёте кошелёк и показываете возмущающемуся ваши кредитки. На русском это значит «Я богаче тебя, солнце, так что заткнись».
Та же история с так называемыми вежливыми дискуссиями. Русские не подкрепляют контраргументы тонкими намёками, а просто говорят: «Вы не правы». Вот какой разговор у меня был:
— Миром правят евреи.
— Я понял, что вы говорите, но, думаю, не в этом причина.
— Вы не правы.
— Но есть масса примеров…
— Я сказал, вы не правы.
Для британца всё это весьма дико. Но какое-то время спустя я начал понимать, что невежливость экономит уйму времени и ничего вам не стоит. Когда кто-то тратит ваше вечернее время на всякую пустоголовую ерунду, просто скажите, что они не правы и уйдите. В лавке мясника не утруждайте себя небольшой беседой. Просто скажите «две котлеты» и ждите, пока вам скажут стоимость. Когда кто-то плетётся по тротуару, толкните его прочь с дороги. А в баре не пытайтесь поймать взгляд бармена. Просто выкрикните ваш заказ с самого конца очереди.
Такое точно работает на «Аэрофлоте». Самолёт начинает взлёт, хотя ещё не все уселись, а при посадке вам не втирают ерунду про погоду, а пилот не желает удачной дальнейшей поездки. Вам говорят сидеть прямо и оставаться на месте, пока самолёт не остановится. Но никто не слушается.
Уже на родине, в аэропорту «Хитроу», мне попался довольно общительный сотрудник иммиграционной службы. «Надолго ездили?» — вежливо спросил он. Я сэкономил две секунды, не утруждаясь с ответом.
Ужасно себя почувствовал. Виноватым до ужаса. Но именно в этом и есть проклятье быть британцем. Именно поэтому нам и нужны 4G и кнопки, закрывающие двери лифта, а ещё скоростные поезда. Потому что они экономят нам больше времени на то, чтоб мы могли писать длинные благодарственные письма и немного болтать с молочником.
Михаил Жванецкий о русских
Михаил Жванецкий побывал в Стокгольме и написал о русских:
Наши люди стремятся в Стокгольм (Лондон и так далее) только для того, чтоб быть окруженными шведами.
Все остальное уже есть в Москве. Или почти есть.
Не для того выезжают, меняют жизнь, профессию, чтоб съесть что-нибудь, и не для того, чтоб жить под руководством шведского премьера…
Так что же нам делать?
Я бы сказал: меняться в шведскую сторону. Об этом не хочется говорить, потому что легко говорить.
Но хотя бы осознать.
Там мы как белые вороны, как черные зайцы, как желтые лошади.
Мы непохожи на всех.
Нас видно.
Мы агрессивны.
Мы раздражительны.
Мы куда-то спешим и не даем никому времени на размышления.
Мы грубо нетерпеливы.
Все молча ждут пока передний разместится, мы пролезаем под локоть, за спину, мы в нетерпении подталкиваем впереди стоящего: он якобы медленно переступает.
Мы спешим в самолете, в поезде, в автобусе, хотя мы уже там.
Мы выходим компанией на стоянку такси и в нетерпении толкаем посторонних. Мы спешим.
Куда? На квартиру.
Зачем? Ну, побыстрее приехать. Побыстрее собрать на стол.
Сесть всем вместе….
Но мы и так уже все вместе?!
Мы не можем расслабиться. Мы не можем поверить в окружающее. Мы должны оттолкнуть такого же и пройти насквозь, полыхая синим огнем мигалки.
Мы все кагэбисты, мы все на задании.
Нас видно.
Нас слышно.
Мы все еще пахнем потом, хотя уже ничего не производим.
Нас легко узнать: мы меняемся от алкоголя в худшую сторону.
Хвастливы, агрессивны и неприлично крикливы.
Наверное, мы не виноваты в этом.
Но кто же?
Ну, скажем, евреи.
Так наши евреи именно так и выглядят…
А английские евреи англичане и есть.
…И не о подражании, и не об унижении перед ними идет речь… А просто… А просто всюду плавают утки, бегают зайцы, именно зайцы, несъеденные.
Рыбу никто свирепо не вынимает из ее воды.
И везде мало людей.
Странный мир.
Свободно в автобусе.
Свободно в магазине.
Свободно в туалете.
Свободно в спортзале.
Свободно в бассейне.
Свободно в больнице.
Если туда не ворвется наш в нетерпении лечь, в нетерпении встать.
Мы страшно раздражаемся, когда чего-то там нет, как будто на родине мы это все имеем.
Не могу понять, почему мы чего-то хотим от всех, и ничего не хотим от себя?
Мы, конечно, не изменимся, но хотя бы осознаем…
От нас ничего не хотят и живут ненамного богаче.
Это не они хотят жить среди нас.
Это мы хотим жить среди них.
Почему?
Неужели мы чувствуем, что они лучше?
Так я скажу: среди нас есть такие, как в Стокгольме.
Они живут в монастырях. Наши монахи — шведы и есть.
По своей мягкости, тихости и незлобливости.
Вот я, если бы не был евреем и юмористом, жил бы в монастыре.
Это место, где меня все устраивает.
Повесить крест на грудь, как наши поп-звезды, не могу. Ее сразу хочется прижать в углу, узнать национальность и долго выпытывать, как это произошло.
Что ж ты повесила крест и не меняешься?
Оденься хоть приличнее.
«В советское время было веселей», — заявил парнишка в «Старой квартире».
Коммунальная квартира невольно этому способствует.
Как было весело, я хорошо знаю.
Я и был тем юмористом.
Советское время и шведам нравилось.
Сидели мы за забором, веселились на кухне, пели в лесах, читали в метро.
На Солженицыне была обложка «Сеченов».
Конечно, было веселей, дружней, сплоченнее.
А во что мы превратились, мы узнали от других, когда открыли ворота.
Мы же спрашиваем у врача:
— Доктор, как я? Что со мной?
Диагноз ставят со стороны.
Никакой президент нас не изменит.
Он сам из нас.
Он сам неизвестно как прорвался.
У нас путь наверх не может быть честным — категорически.
Почему ты в молодые годы пошел в райком партии или в КГБ?
Ну чем ты объяснишь?
Мы же все отказывались?!
Мы врали, извивались, уползали, прятались в дыры, но не вербовались же ж! Же ж!..
Можно продать свой голос, талант, мастерство.
А если этого нет, вы продаете душу и удивляетесь, почему вас избирают, веря на слово.
Наш диагноз — мы пока нецивилизованны.
У нас очень низкий процент попадания в унитаз, в плевательницу, в урну.
Язык, которым мы говорим, груб.
Мы переводим с мата.
Мы хорошо понимаем и любим силу, от этого покоряемся диктатуре и криминалу. И в тюрьме и в жизни. Вот что мне кажется:
1. Нам надо перестать ненавидеть кого бы то ни было.
2. Перестать раздражаться.
3. Перестать смешить.
4. Перестать бояться.
5. Перестать прислушиваться, а просто слушать.
6. Перестать просить.
7. Перестать унижаться.
8. Улыбаться. Через силу. Фальшиво. Но обязательно улыбаться.
Дальше:
С будущим президентом — контракт!
Он нам обеспечивает безопасность, свободу слова, правосудие, свободу каждому человеку и покой, то есть долговременность правил.
А кормежка, заработок, место жительства, образование, развлечение и работа — наше дело. И все.
Мы больше о нем не думаем.
У нас слишком много дел.
