Когда-то знакомые, узнав, что я иду на интервью к Янковскому, всерьез советовали перед началом разговора обратить внимание, что курит Олег Иванович. Дескать, если в руках трубка – можно приступать к делу, ежели в зубах зажата сигара «Давидофф», лучше не соваться – герой не в настроении, беседа не заладится.
В тот раз Янковский курил трубку, и я рискнул поинтересоваться, насколько верна народная примета. Олег Иванович посмеялся и признался, что сигары вообще никогда не курил. По правде, я тогда в услышанное до конца не поверил, больно уж хитро, «по-мюнхгаузеновски» улыбался собеседник…
— Однажды мы с Вами, Олег Иванович, уже обсуждали эту тему, но, честно говоря, так я в тот раз и не понял, откуда у Вас эти барские замашки – виски, трубка?
— Когда я пришел в «Ленком», Марк Захаров любил повторять фразу: «Если вижу артиста, сидящего в иномарке и дымящего сигарой, он для меня заканчивается как творческая личность». Мы же все тогда жили в нищете, зарплаты получали мизерные, а гонорары – символические, поэтому самая обыкновенная сигара выглядела непозволительной роскошью, если хотите, даже вызовом.
— Оттого Вы и бросали его прежде, продолжая делать это по сей день?
— Нынче в подобном поведении мало героизма. Многие могут позволить себе не только импортные сигареты, но и автомобили. Вот и Марк Анатольевич тоже ездит на иномарке. Правда, не курит…
Если же вернуться к вопросу о том, что Вы назвали барскими замашками… Понимаете, в жизни не так много радостей, зачем же себе в них отказывать? У женщин есть вязание, вышивание крестиком, а у мужчин? Вот сильная половина человечества и придумала маленькие невинные слабости. Правда, женщины тоже иногда курят трубки и сигары. Например, сейчас у нас в театре проходит практику молодая художница, которая везде носит трубку. Это смотрится даже забавно.
О себе могу сказать, что я вряд ли сам додумался бы до того, чтобы обзаводиться подобной привычкой. Все-таки у актеров жизнь нервная, дерганая, все время куда-то бежим, летим, спешим. Какие трубки? Мне и в голову это не приходило. Все началось случайно. Первую трубку мне подарили.
— По-моему, ситуация типичная. Со многими так было…
— Согласен, но, подозреваю, я пошел дальше остальных, поскольку по сей день не купил ни одной трубки. Все дареные.
— А сколько их у Вас?
— Штук тридцать, не меньше. Но я не коллекционер, нет. У меня практически все трубки рабочие.
Что касается самой первой, то ею стала федоровская. Был в Санкт-Петербурге такой замечательный мастер, который дружил со многими знаменитыми людьми и некоторым, самым дорогим и любимым, дарил именные трубки. Я с Федоровым лично познакомиться не успел, но его изделие мне презентовали. Три «Ф» называется. Прекрасная вещь! Может, в мировом масштабе Федоров и не слишком широко известен, но для людей, понимающих в трубках, это имя. Знаю, в Питер специально привозили послов, высоких иностранных гостей, которым демонстрировали Федорова. Дескать, вот какие умельцы у нас есть! Кирилл Лавров рассказывал мне как-то, что тоже заказывал у Федорова трубки и потом одаривал ими друзей.
— Вас когда «отрубили»?
— Давно, очень давно, сейчас уже и не вспомню. Долго у меня была одна трубка, и я время от времени доставал ее, чтобы, как говорится, побаловаться. Хорошего табака тогда в России не водилось, поэтому курил «Золотое руно». А уж когда удавалось за границей приобрести «Амфору», чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Стоило мне в компании раскурить трубку, как все сразу же обращали внимание на необычный запах, просили разрешения хотя бы разок затянуться.
— Разрешали?
— Не всем, не всем… Смешно вспоминать! Сейчас понимаю: «Амфора» — самый заурядный, ординарный табачок, а тогда казалось, что у него божественный вкус. Тем не менее, именно с «Амфорой» я по-настоящему пристрастился к трубке. Это послевкусие так вошло в меня, что я стал постоянно ждать момента, когда смогу в спокойной, интимной обстановке присесть, плеснуть на дно стакана хорошего виски, набить трубку и…
— …расслабиться по полной?
— Нет, вовсе нет! Мне замечательно работалось в таком антураже. Напрасно смеетесь, я правду говорю! Актерская профессия – странная штука. Чтобы настроиться на роль, нужен абсолютный покой. Во всяком случае, мне сложно разучивать текст, вживаться в образ, условно говоря, на коммунальной кухне, хотя, конечно, приходилось репетировать, готовиться к съемкам и спектаклям в разных условиях. Но если есть возможность выбирать, я предпочитаю трубку, виски, мягкое кресло. Сидишь часа два, три, четыре, никуда не торопишься. Трубка гаснет, ты снова ее раскуриваешь… Так может продолжаться вечно.
— На вечность одной трубки не хватит.
— Это точно. После федоровской, с которой я, собственно, и смог оценить прелесть «трубкокурения», у меня появилась вторая. Боюсь ошибиться, но, кажется, ее мне подарил Гриша Горин. Во всяком случае, существенную часть моей трубочной коллекции составляют подарки Григория Горина и Александра Ширвиндта.
— Слышал, Александр Анатольевич крупный спец по этой части?
— Подарков или трубок?
— И того, и другого.
— О да, это настоящий профессор!
— А Вы?
— Куда мне с мэтрами тягаться? Я так, младший лаборант кафедры профессора Ширвиндта… Кстати, среди киношников и театральных артистов немало знающих толк в трубках, сигарах. У нас даже есть старая, однако пока нереализованная мечта. Хотим на каком-нибудь фестивале собраться вместе и устроить вечер для своих. Подымить вволю, поговорить о табаке, о трубках. Ну, может, и о кино немножко…
Однако продолжу рассказ о тех, кому обязан коллекцией. Львиная доля моих трубок – от Иосифа Кобзона. Да-да! Иосиф Давыдович – аккуратный, педантичный человек и, однажды презентовав мне трубку, теперь дарит их регулярно. Это очень трогательно.
— Но ведь Кобзон предпочитает сигареты.
— Ну и что? Личные пристрастия не мешают ему время от времени оставлять для меня в служебном подъезде театра красивые коробки с поздравительной открыткой внутри.
— Коробки красивые, а трубки?
— И с этим все в порядке. Обычно Иосиф Давыдович преподносит «Совинелли». Фирма солидная.
— Интересно, а у Вас, Олег Иванович, существует собственный курительно-трубочный рейтинг? Скажем, традиционно считается, что среди машин бизнес-класса явный фаворит – «Мерседес», а кто, на ваш взгляд, «намбер ван» среди трубок?
— Не такой уж я великий курильщик, чтобы выступать в качестве эксперта. К тому же, и без моих оценок известны общепризнанные мировые лидеры. Иначе откуда бы взялись трубки, цена которых зашкаливает за несколько тысяч долларов? Да, я теоретически могу позволить себе такую покупку, но зачем? Меня вполне устраивают лишенные чрезмерного пафоса «Совинелли» и «Данхилл». Есть у меня в коллекции и несколько, скажем так, недешевых экземпляров, но я почему-то редко беру их в руки. Не курится. Бывает такое.
— А сколько тех, из которых курится всегда?
— Штук пять или шесть. Они все лежат у меня в кабинете в специально для этого предназначенной чаше. Сажусь в кресло и наугад выхватываю одну.
— Наугад?
— Пожалуй, все же не до конца. Безусловно, что-то зависит от настроения, но рука сама решает, какую из трубок взять. Понимаете, со временем курение превращается в некий ритуал, и трубка перестает быть неодушевленным предметом, делаясь если не другом, то уж точно – хорошим дружком. Она же теплая, словно живая.
— Возвращаюсь к тому, с чего разговор начинал, Олег Иванович. Если почитать Вашу биографию, то выходит, Вам на роду написано барскими замашками обладать: из дворян, сын царского офицера, штабс-капитана…
— Ага, это если только почитать биографию, глубоко в нее не вникая… Отца я практически не помню, у нас даже семейных фотографий почти не сохранилось… Из трех братьев трубку курю лишь я. Так что вряд ли все дело в генах. Конечно, мог бы специально для вас сочинить красивую историю о трубке, которую передавали от одного поколения Янковских другому, но не стану. Не было этого.
— Значит, обойдемся без легенд, поговорим о прозе. Ответьте, Олег Иванович, а форма трубки для Вас важна?
— Признаться, мне все равно, хотя понимаю, что это не праздный вопрос, и форма трубки не менее важна, чем, скажем, у очков, и может полностью изменить облик человека. Но, повторяю, я трубок не покупаю, а дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Важнее, чья трубка, от кого она мне досталась. После смерти Гриши Горина его вдова передала коллекцию Ширвиндту, а он уже раздал трубки знакомым. В память об ушедшем. И что же, прикажете перебирать «горинское» добро, искать подходящую форму?
— Табак-то, надеюсь, сами покупаете, Олег Иванович?
— Предпочтения узнать хотите?
— Угадали.
— Едва ли сумею удивить тонкостью вкуса. Мне нравятся различные букеты, ароматизированные табаки, в которых присутствует черешня. Какого-то конкретного любимого табака у меня нет. Периодически хочется попробовать что-нибудь новенькое, свежее. Если спросите, какой сейчас курю, вряд ли отвечу. Что-то намешал и побежал.
— Если на сцене с трубкой не расстаетесь, то на съемочной площадке и подавно?
— Знаете, а у меня не так много ролей, где курил бы трубку. «Мюнхгаузен», само собой, а больше вот так сразу, на вскидку, и не припомню. Правда, в последнем фильме Валерия Тодоровского «Любовник» с трубкой связана целая коллизия. Жена моего героя прячет ее в доме, где идет ремонт, но он, то бишь я, упорно ищет и все-таки находит трубку. Правда, вместе с очень плохим письмом, и с этого, собственно, закручивается сюжет…
Честно говоря, в последнее время стараюсь на сцене и в кадре обходиться без трубки. Слишком уж навязчивым стал этот образ – Янковский и трубка, трубка и Янковский. Курю в случаях, когда иначе нельзя. Например, императора Петра трудно представить с папироской в зубах, верно?
— Вы Петра вспомнили, а я подумал, что Вам, Олег Иванович, вообще везло в жизни на роли монарших особ.
— В буквальном смысле царей и королей я сыграл немного. Кроме Петра, был еще Николай Второй в «Цареубийце». Ленин – это все-таки другое, он вождь, а не государь…
Андрей Ванденко,
«Факты» (Москва),
ноябрь 2002 год
