С Алексеем мы познакомились жарким летом 2018 года, когда он собирался во вторую Суданскую экспедицию. Тогда в ней принял участие и я.
Даниил Камбулов: Как ты выбрал профессию?
Алексей Кролл: У родителей было огромное желание сделать из меня хирурга. В какой-то момент это могло получиться.
После окончания восьмого класса меня направили в медицинское ПТУ – готовили к поступлению в медучилище.
Там были специальности медбрата и гинеколога. Так я не стал хирургом и перевелся в другую школу. Пошел в девятый класс.
Новая школа была прикреплена к ГИМу (Исторический музей), сотрудники которого читали нам лекции. Я попал в класс с углубленным изучением истории.
Летом у нас проходили полевые работы, мы выехали на Куликово поле. Там я понял, что археология – это мое.
Уже потом была учеба в РГГУ, аспирантура в Институте востоковедения, работа в Российском Центре Археологических исследований, Центре египтологических исследований РАН, раскопки в Египте и даже преподавание в Пенсильванском университете в США.
Д.К.: Чем тебя заинтересовали раскопки в Судане?
А.К.: Хотел начать со знакомого Египта, выбрал объект для исследований в зоне Халаибского треугольника, начал оформлять документы. Но из-за спорности территории уперся в бюрократическую волокиту. Осознав бесперспективность таких переговоров, переключился на Судан. Если египетские объекты известны миру, то богатейшее археологическое наследие Судана – terra incognita.
В восьмистах километрах от Хартума, столицы Судана, есть уникальный исторический объект: крепость на древнем торговом пути из портов Красного моря в Европу.
В свое время, почти 200 лет назад, в этих местах побывал Линан Де Бельфон, один из проектировщиков Суэцкого канала. Он был поражен целостностью сохранившихся объектов. Крепость была нетронута грабителями, а племена обходили ее стороной.
Посчитав французского архитектора магом, местный шейх попросил его снять заклятие, наложенное, как он был уверен, джином на крепость, где были спрятаны несметные сокровища. Чтобы сохранить крепость, де Бельфон сказал шейху, что его магической силы недостаточно для снятия заклятия. Был проведен обряд очищения территории, но в процессе ритуала пламя свечи опалило шейху бороду, что было сочтено признаком веления духов сохранить запрет на посещение этого места.
По воле судьбы и его величества случая, старая крепость так и осталась законсервированной наметаемым песком, охраняемая строгим, передававшимся из уст в уста поверьем. А в наше время крепость охраняли удаленность от столицы и близость к конфликтному региону. Вобщем, объектом не занимались ни суданские, ни иностранные археологи. В силу стечения всех обстоятельств разрешение на раскопки было получено быстро.
Первый сезон прошел с недоверием: нашим партнерам казалось очень странным, что мы действительно ищем остатки древних цивилизаций, а не золото. Во втором сезоне сомнения рассеялись, доверие укрепилось.
Перспективы раскопок в Дерахейбе очень яркие — это объект мирового значения! Но самое интересное лежит в глубине Нубийской пустыни, на памятнике Ониб, где наша миссия уже провела успешную разведку.
Д.К.: Какого результата ты хотел бы достичь через десять лет?
А.К.: Памятники Нубийской пустыни – настоящий клондайк для археолога. Хочется вместе с командой внести вклад в изучение исторического наследия человечества.
Даниил Камбулов
P.S. Готовясь к интервью, узнал об исследованиях объектов в Судане учеными из Йельского университета.
Великие страны всегда чувствуют важность истории человеческих цивилизаций. Отрадно, что в их изучении принимают участие и наши российские ученые. Во многом благодаря энтузиазму одного человека — Алексея Крола.
