Продолжение прямой сигарной линии – на вопросы сигарных клубов России отвечает Александр Друзь (начало – здесь).
В одном интервью Вы говорили, что вашему поколению не повезло, его отучали самостоятельно думать.
Не только моему поколению, а еще двум-трем поколениям.
Не пересмотрели это свое утверждение — особенно сейчас, общаясь с современной молодежью?
Сейчас нет целенаправленной централизованной установки на то, что думать не надо. Всегда легче манипулировать людьми, которые не думают. Был в XIX веке такой поэт Василий Курочкин, который довольно активно печатался в «Современнике», в сатирических журналах. Есть у него замечательное стихотворение «Великие истины», написанное в конце 1860-х годов, если не ошибаюсь. И там такой фрагмент:
Эпоха гласности настала,
Во всем прогресс – но, между тем,
Блажен, кто рассуждает мало
И кто не думает совсем.
Это произведение написано как сатира в XIX веке, реформы Александра II, первый заход на гласность, печать освободилась. Вообще, в любое время иметь дело с недумающими гораздо удобнее. Тем, по крайне мере, кто осуществляет управление. И вообще, должно было быть единомыслие.
Сейчас, слава Богу, единомыслия не требуется. И «Что? Где? Когда?» полезно для молодых людей от 12 до 25 лет, поскольку приучает самостоятельно мыслить, самостоятельно принимать решения, самостоятельно за эти решения отвечать. Это и есть свойства интеллектуальных людей.
Как Вы оцениваете современную систему образования? В чем, на Ваш взгляд, состоит ее отличие от советской?
Нынешняя система образования дает больше возможностей для выбора тем, кто это образование получает. Она намного гибче, на мой взгляд. С другой стороны, она таит в себе больше опасностей. В советское время был определенный стандарт, ниже которого опуститься было невозможно. Если ты окончил 10-11 классов, ты соответствуешь каким-то усредненным параметрам, т.е. определенные знания ты точно получил.
Сейчас тоже вроде есть стандарты, но не такие жесткие. ЕГЭ налагает определенные обязательства, хорошая система сдачи экзаменов, однако при этом стоит учитывать, что абитуриенты сдают существенно меньше экзаменов, чем в советское время, а это стимулирует возможность сачкануть при желании.
Хотя, конечно, зачем, например, человеку сдавать химию, если она потом в жизни ему совсем не пригодится. Такое мнение у меня о среднем образовании. А высшее образование во все времена сильно зависело от конкретного вуза. И в наше время довольно много конкурентоспособных вузов, которые дают качественное образование. В данном случае важно хорошо понимать, какое образование вы хотите получить.
«Что? Где? Когда?» – азартная игра?
Безусловно. Причем это даже без денег азартная игра.
А Вы азартный человек?
В общем, да.
В настоящем казино, не интеллектуальном, доводилось играть?
Да, доводилось. Но я стараюсь туда не заходить, потому что я, действительно, очень азартный человек. В Монте Карло, например, был. Но больше я там смотрел, конечно. Вообще, интересно посмотреть, как это все происходит.
У Достоевского в «Игроке» интересный образ человека, которому выигрыш оказывается в тягость. Среди игроков «Что? Где? Когда?» есть такие люди?
Думаю, нет. Все-таки у Достоевского игрок пытается постичь какую-то систему в выигрыше.
Он выиграл и очень тяготится этим.
А тяготится-то в основном чем? Я так понимаю, что тяготится он тем, что игра закончилась. Люди, которых принято назвать игроманами, стараются жить игрой, болеют ею. У нас среди знатоков, я не думаю, что кто-то тяготится выигрышем. «Что? Где? Когда?» – это другая история. Особенно телевизионная версия, а уж тем более спортивная.
Конечно, существует довольно много людей, для которых процесс игры не настолько важен, насколько важен результат. А к результату нужно подходить философски: ты не можешь все время выигрывать, равно как ты и не можешь все время проигрывать, если ты занимаешься игрой, если ты не просто гоняешь вопросы, а развиваешь свои игровые навыки, тренируешься. На самом деле, для настоящих игроков процесс важнее результата.
Я знаю достаточно много людей, которые играли в телевизионном клубе «Что? Где? Когда?». Там игра идет до шести очков. Бывали такие моменты, когда эти люди играли-играли, не смогли выиграть, но в результате игры выкладывались полностью и получали удовольствие от самого процесса. Просто они не смогли достичь заветного числа 6. Вопросы очень сложные попались, например, или команда усиленно работала, но не смогла всего осилить.
Когда команда работает плохо, тогда другие ощущения, удовольствия никакого. А когда команда работает хорошо, но по каким-то странным причинам ей победить не удалось, может быть, тем не менее, удовлетворение от игры. Такие игры бывают не часто, но бывают.
«Что? Где? Когда?» для знатоков – это история не про деньги. А из того, что все-таки деньги приносит, какое занятие Вам больше всего по душе?
Я многими делами занимался, мне многое нравится. Я при выходе на пенсию посчитал, сколькими профессиями за всю жизнь овладел: одиннадцать (!) профессий. Соответственно, я занимаюсь тем, что мне нравится, и не столько для зарабатывания денег, сколько для получения удовольствия. Конечно, хорошо, когда за любимое дело ты еще и деньги получаешь, но так не всегда бывает, к сожалению. Поэтому удовлетворения от работы мне достаточно.
А бывало такое в жизни, что хотелось поставить на кон все и пойти ва-банк?
Было такое и в телевизионном клубе, когда мы ставили ва-банк, на пиджаки «бессмертных» играли.
Но я в большей степени имел в виду вообще в жизни.
Нет. Я азартен, но не настолько.
В 1982 году Вас дисквалифицировали за подсказку игрокам. А вообще в жизни бывает, что Вам сложно промолчать и хочется непременно высказаться?
Поскольку это был первый случай, когда дисквалифицировали человека за подсказку, я могу с удовольствием на эту тему порассуждать. Я начал играть в 1981 году. Тогда не было прямых эфиров, снимали по две-три передачи за один раз, впрок. Так было до октября 1986 года. Но уже на второй съемке я понял, что настоящему игроку подсказывать бесполезно, потому что у настоящего игрока уши не наружу, а внутрь стола, если так можно сказать.
На второй съемке был случай, когда команда играла, а мы стояли вокруг, как обычно стоят неиграющие игроки. У меня уже было плохое зрение, хотя очков я еще не носил. Там задавали видео-вопрос и показывали видеофрагмент. Я, только посмотрев этот видеофрагмент и еще не слыша вопрос, понял, о чем он будет. И пару раз шепнул об этом человеку из играющей команды, который стоял рядом со мной. Я сказал, что это будет вопрос про такое-то произведение. Когда они сели, оказалось, что я действительно был прав и в ответе должно быть именно это произведение. Но тот игрок, так и не услышал, что я говорил, потому что он слушал не меня, а смотрел фрагмент на экране монитора. Уже тогда я понял, что настоящему игроку подсказать невозможно.
Я не могу сказать, что у нас подсказок никогда не было. Знаю два случая успешной подсказки в телеклубе, но это за 39 лет, которые я играю. За 39 лет — два случая! В остальном попытки подсказать оканчивались ничем. Поэтому, когда меня в 1982 году выгнали за подсказку, было очень смешно. Если пересмотреть эту игру, там впервые на съемках появился живой телезритель, т.е. не фото, как обычно, а человек живьем – шахтер из Донецка. Сначала этот шахтер немного расслабился, стоял лучезарный в толпе людей, которых он много раз видел по телевизору. А в очередном перерыве его позвали в дикторскую и накрутили хвост: сказали, что его позвали на программу внимательно смотреть, судейские функции выполнять, а не просто стоять и улыбаться. И он вернулся из дикторской уже таким коньком-горбунком: дым из ноздрей, глаза горят. И сложилась ситуация такая: сначала он наехал с подсказкой на даму, Валентину Голубеву, очень известного знатока, а потом сообразил, что негоже мужчине связываться с женщиной, и переключил свое внимание на меня.
За моим плечом стоял еще один очень известный знаток Петя Братышев, один из лучших игроков телеклуба в то время. Он слушал, какое обсуждение идет в команде, а там просто ужас что происходило, игроки за столом пошли по совершенно неверному пути. Он довольно громко недоумевал: «Что они несут, что они несут!». А я ему сказал: «Тише, Петя, а то сейчас тебя выведут за подсказку», – и помахал пальцами ему перед лицом. В результате вывели не Петю, а меня за жестикуляцию. Но и, конечно, за столом жестикуляцию мою никто не увидел, потому что играла хорошая команда, которая была внутри стола, а не снаружи.
Все опытные игроки знают, что подсказывать бессмысленно. Важно еще понимать, что бессмысленно подсказывать смысловое. Уже довольно долгое время существует правило, что можно давать помощь клуба, если играющая команда проигрывает. И сначала у нас было такое нелегальное правило постучать по ножке стула в знак того, что у стоящих сзади есть версия.
Сначала нас, конечно, за это гоняли. Но зачем за это гонять, если гораздо интереснее это дело перевести в легальную форму. И сейчас, если команда проигрывает, члены клуба могут сказать — берите помощь. Могут сигнализировать о том, что есть версия, чтобы команда брала помощь клуба.
А бывает, что в жизни Вы ощущаете, что молчать нельзя?
Конечно, бывают такие случаи, когда нельзя молчать, когда что-то совсем мерзкое на твоих глазах происходит. Для меня это должно быть что-то из ряда вон выходящее. Например, мужчина бьет женщину или четверо на одного.
Где проходит грань между игрой и жизнью? И можно ли заиграться?
Для меня это странный вопрос, потому что каждый, кто смотрел «Что? Где? Когда?», знает, что перед началом там сообщается, что наша жизнь – игра. Вообще лозунг звучит «вся наша жизнь – игра». Если ты этот лозунг разделяешь, ты живешь и играешь. Если ставить знак равенства между игрой и жизнью, то заиграться – значит зажиться.
Это прямая цитата из «Пиковой Дамы», а Герман там как раз заигрался.
В программе не совсем прямая цитата. Там поется «Что наша жизнь? Игра!», а у нас теперь все-таки немного видоизмененная версия «вся наша жизнь игра», что, в общем-то, правильно, на мой взгляд. Я разделяю эту точку зрения.
Представьте, что Вам в «Что? Где? Когда?» задали вопрос «в чем смыл жизни?». Стали бы Вы отвечать на него? Если да, то как?
Для меня это очень простой вопрос, потому что я как раз разделяю позицию, что наша жизнь – игра. Если ты эту позицию разделяешь, то дальше у тебя вопрос о смысле жизни не возникает. Потому что, если вся наша жизнь игра, ты берешь Большую Советскую Энциклопедию, открываешь на статье «игра», и там написано: «Игра – это процесс, цель которого заключается не в достижении результата, а в самом процессе».
Если это переводить на наш вопрос, то игра и жизнь условно здесь будут синонимами: если «игра» равно «жизни», подставляя жизнь к определению, получаешь, что жизнь – это процесс, результат которого заключается не в достижении результата, а в самом процессе.
