Продолжение прямой сигарной линии – на вопросы сигарных клубов России отвечает Александр Друзь (см. части I, II, III).
Ваш коллега Бурда любит готовить и пишет книги об этом. Увлекаетесь ли Вы кулинарией?
Он, действительно, вкусно готовит и пишет книги. Я так не умею. У меня есть два блюда, которые я умею готовить. Мне нравится угощать ими людей, которые находятся в зоне досягаемости. Первое блюдо – сухарики из черного хлеба. Казалось бы, это очень просто, но здесь есть нюансы. Это не такое сложное блюдо, но оно занимает у меня меньше всего усилий и меньше всего времени, к тому же я понял, как это правильно делать. Второе – мидии в белом вине. Но готовить их у меня не часто получается, потому что неплохо было бы иметь свежие мидии, а не замороженные. Когда я где-то недалеко от моря, то с удовольствием готовлю это блюдо для тех, с кем я рядом, и иногда для себя.
В связи с тем, что мы заговорили про вино и винный соус, у нас есть один вопрос, посвященный вашему участию несколько лет назад в проекте «Трезвые». Вы любите выпить? Без фанатизма, конечно.
Да, я участвовал в проекте «Трезвые». Считаю, что любая чрезмерность до добра не доводит. Но и полный отказ обедняет человеческую жизнь. Не важно, о чем идет речь: об употреблении алкоголя или употреблении не слишком полезных продуктов. Есть безусловно вредящие человеку вещи, типа наркотиков самых разнообразных, которые для меня неприемлемы, но вот алкоголь – это не наркотик, хотя к нему тоже привыкаешь. Если много пить, конечно, будет плохо, но если немного хорошего вина, то почему бы и нет. Хорошее вино, на мой взгляд – одно из достижений человечества.
Из алкогольных напитков Вы предпочитаете вино?
Я много чего предпочитаю. В основном, вино. Но могу выпить хороший коньяк. Например, бутылку коньяка, моего любимого, который мне подарили на 60-летие, я допил в этом году. Т.е. пять лет я его пил. Мне нравится пробовать вина в разных регионах, где я бываю. Иногда мне нравятся простые вина, иногда сложные. Раз на раз не приходится, все зависит от ситуации.
А первую свою сигару помните?
Первую сигару помню. Табак – это тоже дело такое. Он скорее вредный, чем полезный, хотя не вижу смысла себе отказывать в этом удовольствии. Первой моей сигарой стала Romeo y Julieta, до сих пор это моя любимая марка.
Курить сигару – отдельное умение, и мне хотелось научиться курить правильно. Когда я научился, это стало доставлять удовольствие. Я нечасто курю сигары. В отличие от Черчилля, например, который не выпускал сигару изо рта. Для меня сигара – это часть процесса получения удовольствия.
Когда я куда-то езжу, у меня с собой всегда есть пара именных сигар, спасибо Российскому сигарному союзу. И когда мы идем в хороший ресторан, где можно выкурить сигару, я беру их с собой и никогда не упускаю возможность покурить после обеда в соответствующей обстановке.
В сопровождении какого напитка Вам приятнее всего курить сигару?
На мой взгляд, сигара лучше всего сочетается с хорошим портвейном или коньяком.
Не было в жизнь необычного случая, связанного с сигарами и курением?
Нет, за исключением того, что настоящий «знаток» всегда думает, а нельзя ли из этого сделать хороший вопрос? Особенность такая вырабатывается – из всего интересного постараться сделать хороший вопрос. Сигара всегда дает обширный материал для самых интересных вопросов. Я с удовольствием это и делаю. С десяток, наверно, уже написал.
Сигара может усиливать мыслительный процесс, быть катализатором мысли?
В небольших количествах – конечно. Точно так же, как и алкоголь стимулирует некие процессы. Когда-то давно у нашей команды была традиция выпить бутылку шампанского перед игрой. Я постепенно стал из этой истории выходить, потому что на меня шампанское действует положительно только первые полчаса. А потом наступает провал, когда хочется добавить. А добавить не удается, потому что ты на игре.
Я считаю, что лучше не сначала высоко взлетать, а потом низко падать, а просто ровно лететь. Поэтому я от шампанского перед игрой отказался. Стимулирует ли это мыслительный процесс? На всех действует по-разному. Это больше такая философская история, когда ты хорошо пообедал, взял после обеда в качестве дижестива хорошую сигару и либо размышляешь о каких-то вселенских вещах, если ты один, либо общаешься с друзьями, которые тоже хорошие собеседники и наводят на какие-то полезные мысли. Так что сигара – это некое средство перехода к мыслительному процессу.
Есть такое выражение «нервно курить». Бывало у Вас такое?
Нет. Я стараюсь курить спокойно. Самое любимое с точки зрения баловства. Так получилось, что у меня смокинг – это рабочая одежда. А вообще, конечно, нельзя, чтобы смокинг был рабочей одеждой – она праздничная. И точно так же не должна быть обычным явлением сигара или трубка.
Я люблю и сигару, и трубку, но не 8-10 раз на дню, а при определенных условиях, побаловать себя, что называется. Хотя я еще раз повторяю, что курение – это вредное занятие. Лучше не начинать. Мы с женой курим, но дочки у нас, например, не курят, им удалось удержаться от этой привычки.
Конечно, сигары не так вредны, как сигареты, трубки еще менее вредны, но все же.
Вы родом из Ленинграда. Как, на Ваш взгляд, изменился родной город, став Петербургом?
На самом деле Петербург никогда не переставал быть Петербургом. Книжка у меня есть о Петербурге «Пешком по городу». Там в предисловии я прямо пишу, что родился в Петербурге. И себя я считаю петербуржцем, хотя формально родился в Ленинграде. Мои родители, хотя они оба защищали Ленинград во время блокады, тоже считали себя петербуржцами. Петербуржец – это, действительно, какое-то состояние души. Петербург никогда не переставал существовать.
А ленинградцы бывают?
Нет. Это какой-то псевдоним, под которым петербуржцы скрывались некоторое время. Потому что Петербург – это особый город. Сейчас Петербург постоянно растет, в какое-то время – например, в 90-е годы – можно было говорить, что Ленинград – это то, что выросло в новостройках, а Петербург – весь центр, до Обводного канала включительно. Подход несколько снобистский, потому что настоящие петербуржцы могут жить и в Купчино.
Может быть, они выросли где-нибудь в коммуналке на Петроградской стороне, или где-нибудь в Коломне. Затем получили отдельные квартиры, но остались при этом петербуржцами, хотя живут не в Петербурге, а вроде как в Ленинграде, на тех территориях, которые освоил город, когда был Ленинградом.
Петербург – это состояние души его жителей. Даже точнее всего будет сказать не Петербург, а Питер. Я родился в Питере, вырос там. Я питерский житель.
Есть такая точка зрения, что многие питерцы недолюбливают Москву. Это имеет под собой какое-то основание или это московский миф?
Миф, конечно. Такой же, как и миф о том, что в Питере постоянно плохая погода. Этот миф придумали москвичи, чтобы у них был повод прятаться от дождя в барах на улице Рубинштейна, переходя из одного бара в другой. Вот опять закапало, давайте зайдем в следующий бар.
На самом деле погода у нас разная, просто надо привыкнуть к ней, вырасти в этой погоде. У нас не слишком жарко, не слишком холодно. В среднем у нас комфортная для пребывания температура. Иногда дождик капает, но иногда и не капает. Например, этим летом вообще дождей было мало, а потом вдруг полил. Потом опять стало сухо. Уже на протяжении лет 15-ти у нас прекрасное бабье лето. Бывают исключения, конечно, но в общей массе, сентябрь – всегда прекрасное время.
Вообще, Москва и Питер слишком разные. А что касается мифа о том, что питерцы к москвичам относятся не очень хорошо, миф этот не имеет под собой какой-то реальной основы. Москва стихийная. А Питер с идеей. Недавно был день города в Москве. Это день плавающий – первые выходные сентября, т.е. неизвестно, когда Москва появилась. А у нас точно можно сказать: 27 мая 1703 года заложили город. Питер нравится тем, кто понимает идею, с которой Питер построен. Главная идея – это окно в Европу. Это европейский город на территории России.
Есть ли у Вас в Москве какие-то особо любимые, дорогие сердцу места?
Мне Москва нравится в пределах третьего транспортного кольца. Патриаршие пруды очень нравятся. Неподалеку оттуда у нас некоторое время базировался телеклуб, на Большой Никитской улице. Патриаршие – это Москва конца XIX и начала XX века. Там сохранились уцелевшие при пожаре Москвы здания.
Я даже знаю, как отличить старый дом от построенного уже после пожара. Старые дома не выходят на красную линию, новые все выходят. В Замоскворечье мне нравятся некоторые места. Питер все-таки моложе, поэтому он более однородный.
Если бы Вам пришлось жить в другом городе, не в Питере. Какой бы город это был?
У меня есть некий рейтинг, который я составил, путешествуя по миру. Если не Питер, то долгое время у меня на первом месте был Париж, а Амстердам — на втором. Сейчас они поменялись местами. Все меняется, города тоже меняются, и Париж отступил на второе место. За ними следуют Венеция, Стокгольм, Прага. А на шестом месте Чикаго.
Азию не очень примечаете?
Мало где был в Азии, да и в Африке мало где был. Я не был ни в Японии, ни в Китае. Я бывал только в бывших советских азиатских республиках, но, чтобы захотелось где-то там остаться – нет. Я, конечно, могу сравнить некоторые из них, сказать, что мне больше нравится и почему. Но так чтобы по-настоящему захотеть там жить – нет, а вот приезжать – с удовольствием.
