Надо было, конечно, начинать и завершать его еще в мае, до формирования нового правительства. Тогда, накануне этого события, с разгневанного фланга на бумаге заранее поменяли всех. То есть там искренне думали, что добьются своего левого переворота, и предъявляли нам всем что-то типа ультиматума, в том числе со своими списками министров. Кто-то даже был уверен, что переворот состоялся, или начался. Но я в это не верил ни на секунду. А сейчас мы что видим – ну, компромисс, коалицию, в которой не так уж много изменилось. Компромисс с дальнейшим выяснением отношений. И это хорошо.
Итак, за два с лишним военных года мы наблюдали формирование относительно массового левого движения на смену смешным экспериментам с КПРФ, утешительницей дедушек и бабушек, или прилепинской «за правду». Дело у наших разгневанных шло обманчиво резво из-за добровольного самоубийства прозападных либералов. Их нет, они выпилили себя отовсюду, в том числе своим отъездом – и разгневанные остались без привычного противника, поэтому начали нападать на все прочее общество. То есть на спокойных патриотов, обзывая уже их иноагентами и либералами.
Успешно ли? Некоторые идеологи разгневанных привычно провозглашают победы. Это старый прием – говори, что ты уже победил, и противник запечалится. Но посмотрим на ситуацию поближе.
Подавленность в сфере культуры в целом – есть. Это когда следователи или судьи не знают, как им поступать с доносами, когда хозяева площадок не знают, чей концерт отменять. Но масса народа эту ситуацию ненавидит. И ждет, когда у нас появится Луначарский, или Шепилов, да хоть Суслов, а с ним внятная политика во всей гуманитарной сфере. Хотя эту ситуацию в сфере культуры можно, видимо, считать частичным выигрышем разгневанных.
Но у них нет выигрыша по поводу отдыха за границей, например, и вообще нормальной жизни в целом. Как и с вирусом или с борьбой с курением, наши люди тихо и упорно отстояли право на жизнь своей жизнью.
«Голая вечеринка»: ее травлю разгневанные считают победой, распуская слухи о том, что сам главнокомандующий узнал и рассердился. Но на самом деле тут – типичный перебор. Когда все устают от долбления по голове и спрашивают: а мне-то какое дело до этих как бы голых, и что еще вот лично мне нельзя делать в «такое-то время».
Крах и гибель Пригожина – это был важный этап, буквально надломивший движение разгневанных. Идиотский мятеж и марш наглядно показали, что за воплощенный идеал был по крайней мере у части этих новых левых. Вести войну с дикими жертвами, за которые в нормальной армии посадили бы командиров на пожизненное? Плюс личная диктатура эффектного (на вид страшного) героя? Но вот Пригожина больше нет. Это удар для фигурантов моего рассказа. Остается продолжать травлю старых клоунов и прочих музыкантов.
Наконец, смена министра обороны и чистка генералов-коррупционеров. Победа ли это разгневанных? Они ее себе, бесспорно, приписывают. Возможно, справедливо. Но некоторые коррупционные дела в МО были начаты еще лет пять назад. В общем, здесь я просто не владею фактами, поэтому промолчу.
Но, главное, разгневанные говорили, что если не мобилизуемся, не победим. Еще тогда многие отвечали: а с чего вы это взяли? А вдруг и так победим? Но сегодня-то мы как минимум не проигрываем без этой загадочной мобилизации. И это проигрыш героев нашего повествования, которых попросту утомили, как рыбу на крючке.
Наконец, есть еще одна возможная в будущем ситуация, работающая против вот этих сторонников мобилизации. Пока она не проявилась, но кто-то о ней уже задумывается. Речь о том, что люди на освобожденных территориях могут сказать: мы десятилетиями сидели среди дикой идейной истерики украинцев-западников, которые нам объясняли, как разговаривать, каких писателей читать и т.д. А тут у нас будет то же самое, но с противоположным знаком – та же моральная давиловка. И что мы выиграли? Дайте самим разобраться, как мы хотим жить, и так и жить.
И остается вопрос – что дальше.
Особенность ситуации – что пока что радикалы, вот эти новые левые, разбросаны по всем партиям вообще, хотя некоторые стоят вне партий. Своей партии у них точно нет. Да и вообще в России партийная структура никак не отражает политический расклад сил. В одной партии состоят люди самых разных взглядов.
А это плохо или – вдруг — хорошо? И что будет дальше, когда (или если) весь этот левый фланг сам мобилизуется и выстроится в более внятную и единую конструкцию?
Мы говорили о том, что это типично левая идея — разделить народ на две части и давить врага. Ровно то же мы наблюдаем в политической культуре, допустим, США. Как там выглядел идеал политики? Партия – это от слова «часть», то есть часть общества, одна из таких частей побеждает, а другая часть почему-то принимает эту победу.
И вот тут, у нас на глазах, произошел капец этой идее. Сформировались две абсолютно разные и ненавидящие друг друга Америки. Это проявляется даже на бытовом уровне – другая одежда, другая еда, другое все. И раскол этот держится на уровне 50-50, а также заметен в географическом плане.
Нам это надо? Здесь объяснение поведения Путина, как классического консервативного лидера. Он старается не дать разогнать общество на две непримиримые части, которые уже даже не общаются, как в Америке. Для того Америка нам и дана, чтобы учиться на ее ошибках.
Повторим: для левого человека идеал – единообразное общество, и это для них нормально. Консерватор знает, что единого общества не бывает никогда. Всегда будут разные люди и мнения, и это нормально. Работа консерватора – чтобы рядом мирно жили все и всякие люди.
Теперь о разгневанных патриотах глазами патриота спокойного. Это тоже наши ребята. Мы все по эту сторону баррикад. Там, среди разгневанных, есть настоящие герои. Там есть хорошие люди. Наши соседи, друзья и члены семьи. Мы всегда будем спорить. Но мы все патриоты, разгневанные или спокойные, и нам надо уметь жить рядом друг с другом и радоваться этому.
