И вот я неожиданно для себя нашел настоящего критика – возможно, самого сильного в России – и устыдился: да как же я не знал про него? А вот как: когда я писал о смерти профессии, то речь была о том, что критиков изгнали из СМИ. А этот человек ушел не то чтобы совсем в блогеры, но на отдельный сайт под названием «Альтерлит». Или «Новые критики»? Это два сайта или один? А старыми критиками что, быть уже невозможно, если не уходить куда-то в альтернативные поля? Там, кстати, пасется и Анастасия Миронова, и еще вот этот человек, о котором сегодня речь. Еще раз: на мой взгляд – он лучший. В России.
Зовут Лев Рыжков. Он еще писатель, и наверняка хороший, но тут отдельный разговор (когда и если его книги прочитаю). Как критик – дико злобный. Хоть одна книга, чья угодно, ему понравилась? Может, он считает себя санитаром леса с огнеметом в руках? Или у него нет велосипеда, и поэтому он злой?
Еще: не знаю, какой он политической ориентации, может, из гипер-патриотов и прочих левых. Но есть ощущение, что пишет он только об авторах РЕШ — Редакции Елены Шубиной, ключевой части империи нашего монополиста книжного рынка – АСТ-Эксмо и проч. И ненавидит только их. Миронова, кстати, тут с ним на одной волне. И не она одна.
Что такое эта РЕШ: идея была, что туда берут только лучших в России, попросту живых классиков. Но вдобавок получилось, что им достается масса пиара и львиная часть литературных премий, то есть вне РЕШ литературы нет. А еще получилось, что когда говорят о «либеральной тусовке», попытавшейся монополизировать вкусы, пряники и прочее, то говорят о РЕШ. То есть – это символ той современной литературы, которая… ну, читайте ниже.
Я в группе Шубиной продержался года два. Потом меня мягко оттуда вышибли. Далее так же поступили с Захаром Прилепиным, поскольку часть дам из РЕШ в 2022 году заявила, что рядом с ним в одной редакции не сядет. Ну, и последнее. Сама Елена Шубина – очаровательная женщина.
Вот так. А дальше – выдержки из относительно недавнего и абсолютно типичного критического эссе Льва Рыжкова. Только выдержки потому, что он пишет очень длинно. Но как же здорово пишет… Вот это – красноречие, со струями яда во все стороны.
Заголовок: «Между бессмыслицей и ахинеей: Юрий Буйда, как салонный Наф-Наф интеллектуальной прозы». Дальше:
…Отбулькала шампанским, отрыгнула салатиком очередная церемония вручения главной литературной премии страны «Большая книга». Сюрпризов этот церемониал не принёс. Не прорвался строптивой кометой всклокоченный гений, не выиграла ни одна «тёмная лошадка». Цацки и бирюльки получили авторы проверенные, благонравные, не новички. Все три новых цацконосца — из стойла Елены Шубиной.
С буквоизделиями первого и третьего места мы уже знакомы. «Золото» окололитературного шабаша досталось Евгению Водолазкину и его бессмысленному и беспощадному сборнику диктантов «Чагин». «Бронза» — у Алексея Сальникова, мученика сюжетобоязни, однако успешного премиального «отличника» с его псевдожанровым буквостраданием «Оккульттрегер».
По правде говоря, ни первое, ни третье блюдо в этом комплексном обеде несъедобны. Но что же на второе? Кто водрузился на второе место этого пьедестала и обосновался на нём? Это Юрий Буйда с романом «Дар речи». И если первое и третье места являют собой соответственно бессмыслицу и ахинею, то как знать, вдруг «Дар речи» — всё же набор букв со смыслом? Потому что если иначе, то в следующем сезоне наградят какой-нибудь «Дыр бул щыл» и будут в тренде.
Юрий Буйда — это такой вот вроде как патриарх российской боллитры. Все его, вроде как, читали. Но когда доходит до конкретики, начинаем плавать. Буйда — он такой. Вроде как на виду, а вроде бы и нет. И, вроде как, стыдно признаться, что не читали его… И вместе с тем у книг Юрия Васильевича есть удивительное свойство — не привлекать к себе внимания. Дошло даже до того, что в интеллектуальном книжном магазине, куда я зашёл специально «по Буйду», на меня какое-то время таращился продавец. Мне показалось, удивлённо.
…Бывает, что авторов премируют просто за безобидность. Сидит себе где-нибудь на отшибе, в условной Швейцарии, пишет чего-то там. Но главное — в дрязги не ввязывается, ни к какому клану не примыкает. Вот и дадим ему, нейтральному, цацку, чтобы ни тех, ни других не поощрять. Примерно таким образом долго был награждаем ныне почти позабытый Михаил Шишкин. Вроде по-русски буквы плетёт, вроде с претензией. А что читать невозможно — кого это когда волновало?
…(Герой книги Буйды) — классический такой мажор, кичащийся своей аморальностью. О нём говорят:
«Безусловно, он страдает нравственным косоглазием, но детей не убивал».
Это — похотливый бабуин, готовый заняться соитием хоть с кем угодно — с малолеткой, с соседской бабкой, с матерью своего новоявленного брата. После секса с ним некоторых его партнёрш находят растерзанными в лесу, и тайна эта так и не получает разгадки.
Впрочем, отец — журналист-международник, Папа Шкура (как его называют дома) в этом отношении не лучше ничем. Вот мы застаём его во время интима с прислугой:
«Отхлестав Глазунью ремнем, Папа Шкура опустился на колени и стал вылизывать ее ягодицы, заставляя женщину громко урчать от наслаждения, и Шаша вдруг поняла: то, что она сейчас видит, и есть счастье, и всё тут — счастье и праздник».
И однако что Папа Шкура, что Дидим — великие интеллектуалы, притом, в такой степени, что их интеллект вызывает неодолимое желание подтягиваться до их уровня.
…По ряду признаков роман Буйды можно отнести к интеллектуальной прозе. Например, в тексте буквопродукта встречается великое множество абсолютно ненужной современному человеку, факультативной такой информации. Вот вам пример, чтоб текст не растягивать:
«Голова, отрубленная по третьему позвонку, обычно весит не более десяти фунтов. Но это избыточное знание, не имеющее сегодня никакой ценности…»
Все, конец цитирования. Захотите – будете читать эссе целиком. А я с замиранием жду: а вдруг этот Лев Рыжков когда-нибудь напишет о каком-то писателе что-то хорошее и, со своей внезапной добротой, будет стоять как голый на морозе? А ведь и такое может случиться…
